— Какими врагами?
— Королём польским да его слугами. — Хованский кивнул в сторону Матвея.
— Это вот он королевский слуга?
— Он, государь.
Великий князь даже хмыкнул.
— Ну и что скажешь? — посмотрел он на Матвея.
— Я тебе честно служу, государь, но ныне моим словам веры нет.
— Это почему, Хованский?
— Против него поличное, а за него одни слова.
— И дела! Разве не помнишь, какие услуги он нам оказывал и за что к тебе причислен? Своих людей защищать нужно, а ты по первому навету палача приставляешь.
— Дак если он признаваться не хочет.
— В чём?
— В том, что организовал шайку, убил гонца великолукского наместника, отнял у него грамоту и подменил её ложной. Ныне воровство вскрылось, потому что Лыко второго гонца прислал, а в ихних портищах поличное сыскалось.
— Верен ли рассказ? — великий князь повернулся к Матвею.
— Нет, грамота новгородская не ложная, в ней крамола против тебя.
— Как докажешь?
— Прикажи привести Лыкова гонца.
Привели Прона. Его глаза, блестевшие в последние дни, как уголья, при виде государя и вовсе огнём заполыхали. Бросился он на колени да в пол лбом стукнулся, не понарошку, а так, что гул прокатился. Хованский представил ретивца:
— Вот, государь, гонец от князя Лыки. Извещает тебя князь, что Ливония на нас войной идти готовится.
— С какой стати? — вскинул брови великий князь. — У нас с немцами мир на тридцать лет и ссор покуда не было. Есть ли вера сему известию? Ты кто таков?
— Прошка, у князя Лыки за приказного служу. — Он так ел государя глазами, что тот не сдержался:
— Больно лживые у тебя глаза.
— Виноват! — радостно выкрикнул Прон.
— Да уж гляди, солжёшь хоть раз, будешь виноват и к палачу отправишься. Как про Ливонию вызнали?
— Проезжие купцы рассказали, сами людей на погляд слали да и слухаем — к нашему бойкому месту всяк слух идёт.
— Ну и кто же гонца ко мне отрядил?
— Князь Оболенский-Лыко, твой наместник, а наш господин. Потом, узнавши про злое свершение, послал меня с новой грамотой.
— И кто эту грамоту писал?
— Писарь Сова, он завсегда до твоей милости пишет.
— А где она писалась?
— В нашей приказной избе.
Прон отвечал без запинки, твёрдо, и великий князь озадаченно посмотрел на Матвея.
— Врёт он, государь, — уверенно сказал тот, — не от Лыки он к тебе послан, а грамота сия не Совой писана и не в Великих Луках, всё врёт.
— Ты сам врёшь! — озлился Прон и засучил ногами, как попавшая в паутину муха.
Великий князь махнул рукой, приказывая молчать, и обратился к Матвею:
— Как докажешь?