Но, тем не менее, на наши отношения это не повлияло. Когда мы вернулись к дому, который арендовали, то перед тем как зайти в свою комнату, Аня слегка коснулась своими губами моей щеки и довольно рассмеявшись, скрылась за дверью.
***
Сан-Антонио стал городом, в котором зародилась моя с Аней любовь. Именно по этой причине мы покидали его с неохотой. Ещё это стало причиной того, что я не заметил слежку, которая пошла за нами по следам. Мы спокойно продвигались к Новому Орлеану, отстреливаясь от индейцев и бандитов, а по вечерам разговаривая на разные темы. Тигрёнок обещала взяться всерьёз за мою фехтовальную подготовку, когда мы доедем до этой бывшей французской колонии. Спорили о том, где лучше построить дом, в котором мы будем жить : в Анхелесе или Ясеневом Перевале. Я предложил Новую Вологду, а Аня в ответ сказала, чтобы я захватил Споканский торговый пост, потому что ей понравилось озеро неподалёку от поста и она там хотела бы жить. Естественно, я пообещал ей это.
Так что в Новый Орлеан мы прибыли, основательно влюбившись друг в друга. Да, если что, то это было начало XIX века, так что мы только один раз поцеловались. И то Аня заявила, что мы слишком торопим события.
Оставалась одна проблема. Надо было найти наших французов, которых возглавляла Доминика Златковская. В Новом Орлеане, Париже Нового Света, где французов было больше, чем в любом другом североамериканском городе. Но делать было нечего и, вселившись в более-менее приличную гостиницу во французском квартале, мы уже хотели приступить к поискам наших будущих соратников, как вдруг они нашли нас сами.
Первое впечатление о Доминике было противоречивым. Вообще всё в этом XIX веке казалось не таким, каким должно быть. Женщины здесь встречались разные: как обычные домохозяйки, так и такие, как Аня, Эмма и Доминика. Прекрасно образованные, владеющие оружием, вольные и независимые. Впрочем, и в моё время хватало домохозяек, отличающихся от этих только тем, что умеют непонятно зачем читать.
Итак, дверь резко открывается, как назло, когда я подхожу к ней, и я отскакиваю в сторону, пока не зашибло. На пороге стоит рыжеволосая польская красавица, одетая в абсолютно чёрное платье, но которое на ней не выглядит траурным, а скорее просто стильным.
Аня, радостно пискнув, виснет на шее у красавицы.
-- Анька! - восклицает та. - Ты совсем не изменилась! Такая же милаха!
Я заинтересовано смотрю на Доминику. Она чем-то похожа на Эмму, в её движениях такая же плавность кошки, охотящейся за мышкой. Различия есть в лице и взгляде: у Хэдли взгляд всегда открытый, глаза серые, а Доминика смотрела настороженно своими зелёными глазами, что, впрочем, касалось и её кошачьей пластики. Если Эмма передвигалась свободно и немного беззаботно, то Златковская как будто охотилась на мелкую дичь или же ожидала подвоха от крупных хищников. Ну и речь. Эмма говорила по-русски вообще без акцента, хотя непонятно было, как ей так удалось, а вот у Доминики был явно выраженный польский акцент.