Я пятилась. Очень медленно. Солнечный луч успел оторваться от тарелки - он полз по маминому лицу, оставляя в моей памяти бледную щеку с морщинами, челку, закрывшую глаза, заострившийся нос…
Музыку я услышала на подступах к Биржевому мосту. Неизвестно, какую аппаратуру использовали, но звук сшибал с ног. Я знала лишь одного человека, не оставлявшего попыток разбудить впавший в вечную спячку город. Проникшись забойным ритмом, я застряла на набережной. Облокотившись на решетку, я топила свой взгляд в речных волнах. Выглянуло солнце. Золотые лепестки несмело трогали свинцовое брюхо Невы. У Кронверкского пролива, не в силах вписаться в узкое жерло, бился в бетон плавучий ресторан, забитый трупами. Я знаю, мне не стоило поворачивать голову, но я устала разглядывать воду. Большинство мертвецов на открытой палубе улыбались мне. Я вспомнила как вчера, упитая вдребезги Алиска носилась по набережной, махала руками, посылая бесконечные приветы речному трамваю. Оттуда, снизу, на нее осуждающе смотрела семья мертвецов: мужчина в светлой куртке, почему-то полуголая женщина и двое мальчишек с исклеванными чайками лицами.
Я пошла дальше. Моя шея плохо ворочалась. Она не хотела поднимать голову. Она объявила мне бойкот. Наверное, они с головой сговорились. Потому что слишком много мертвецов, выставляя напоказ свое гниющее уродство, нарочно лезло мне на глаза. Они пытались завоевать место в моем мозгу, чтобы в любой момент – стоило мне чуть расслабиться – подсунуть мне ужасную картинку. Мой мозг устал. Я смотрела вниз и все воспринимала на уровне ног. Наверное, так же видит кошка. Одни ноги. А чтобы увидеть наши лица, ей нужно так высоко задирать голову, что… Так и у меня. Все внизу, все под ногами. А стоило чуть поднять голову, как все сливалось в один размытый фон. Я сосредоточилась, я видела только ноги. Только асфальт, укрытый листьями. Только.
Свободный от машин мост блестел после дождя. Гремели басы, как сваи вбивая в бетонное основание стрелки Васильевского. Громкой музыке я была обязана тем, что не сразу услышала странный звук за спиной – долгий и шумный выдох. А уж когда я осознала, что этот шум – часть чего-то большего и обернулась, стало уже поздно.
Он стоял метрах в двадцати или тридцати от меня. Но даже с такого расстояния казался огромным. Не в силах не то чтобы шевельнуться – перевести дыхание, я застыла на месте. Мысли разбежались, оставив в голове звенящую пустоту.
Он не торопился. Мотнул башкой, настраиваясь на мою волну. Маленькие глазки, блеснувшие в темных зарослях, нашли меня. И вдруг, тяжело припав на передние лапы, он оттолкнулся от асфальта и выпрямился в полный рост.