— Да, но из другой оперы. Сегодня утром ко мне наведался полицейский, посмотреть, что я за птица, — они всегда так делают — и предупредить, чтобы я не покидал город без его ведома. Пытался выяснить, зачем я ездил в Пума-Пойнт. Я не стал ему объяснять. А так как он даже не подозревал о существовании Пэттона, очевидно, что Пэттон не болтал лишнего.
— Джим всегда ведет себя очень порядочно, — сказал Кингсли. — Почему вы меня вчера спрашивали о какой-то женщине — Милдред, как бишь ее там?
Я рассказал ему, стараясь не тратить лишних слов. Рассказал про машину Мьюриэл Чесс и про найденную в ней одежду.
— Это свидетельствует не в пользу Билла, — сказал Кингсли. — Я сам знаю Енотовое озеро, но мне бы и в голову не пришло использовать какой-то старый дровяной сарай — я даже и не знал, что он там есть. Это выглядит не просто не в пользу Билла, а уже как предумышленное убийство.
— Не согласен. Если мы допускаем, что он хорошо знал эти места, ему не требовалось много времени, чтобы додуматься до такого укрытия. Он был очень ограничен в расстоянии.
— Возможно. Что вы собираетесь предпринять сейчас? — спросил он.
— Опять к Лейвери, разумеется.
Кингсли согласился, что именно так мне и следует действовать, и добавил:
— А та история, какой бы трагичной она ни была — это, в сущности, не наше дело, так ведь?
— Если только ваша жена ничего об этом не знала.
— Послушайте, Марлоу, — в его голосе зазвучали резкие нотки, — мне кажется, я вас понимаю: как детектив вы инстинктивно стремитесь связать в один компактный узел все происходящее, но смотрите, чтобы это не завело вас в тупик. Жизнь подчиняется другим законам — во всяком случае, та жизнь, которой я живу. Лучше предоставьте дело семейства Чессов полиции и напрягите свои мозги на благо семейства Кингсли.
— О’кей, — сказал я.
— Хотя, вы сами понимаете, я не хочу быть деспотом, — сказал он.
Я старательно рассмеялся, сказал «До свидания» и повесил трубку. Оделся, спустился в подвальный гараж за «крайслером». Опять мой путь лежал в Бэй-Сити.
Я миновал пересечение Алтэр-стрит с улицей, тянущейся к кромке каньона, и очутился на полукруглой парковочной площадке с тротуаром и белой деревянной защитной оградой вокруг нее. Там я посидел немного в машине, думая, глядя на море, любуясь на шествие серо-голубых предгорий к океану. Я пытался принять решение, как мне действовать с Лейвери: пощекотать его перышком или по-прежнему провоцировать его на обмен любезностями словесного и более весомого свойства. В конце концов я решил, что при мягком подходе я в любом случае ничего не теряю. Если же он не принесет плодов — а в этом я почти не сомневался, — что ж, тогда природа возьмет свое, и мы разнесем мебель в щепки.