— Может, тогда Лейвери еще не жил здесь, — сказал я.
— А давно он здесь живет?
— Не знаю, — сказал я.
— Это было года полтора назад, — сказал полицейский, соображая. — Газеты в Лос-Анджелесе об этом не чирикали?
— Один абзац в «Окружных новостях», — сказал я просто так, чтобы поддержать разговор.
Он почесал за ухом, прислушался. На лестнице раздались шаги. Лицо полицейского стало непроницаемым, он отошел от меня и выпрямился.
Капитан Уэббер поспешил к телефону, набрал номер, что-то сказал, затем убрал трубку от уха и оглянулся через плечо:
— Кто исполняет обязанности коронера на этой неделе, Ал?
— Эд Гарленд, — бесстрастно сказал верзила-лейтенант.
— Вызовите Эда Гарленда, — сказал Уэббер в трубку. — Пусть приезжает немедленно. И скажите, чтобы фотографы поторопились.
Он положил трубку и грозно рявкнул:
— Кто брался за этот пистолет?
— Я, — сказал я.
Он подошел и стал раскачиваться передо мной на каблуках, воинственно выставив вперед свой маленький острый подбородок. Пистолет он бережно держал на ладони, подстелив под него носовой платок.
— Вы что, даже не знаете, что к оружию, найденному на месте преступления, нельзя прикасаться?
— Знаю, конечно, — сказал я. — Но когда я коснулся его, я не знал, что здесь совершено преступление. Я не знал, что из него недавно стреляли. Он лежал на лестнице, и я подумал, что его просто кто-нибудь обронил.
— Очень правдоподобно, — с горечью сказал он. — И часто с вами случаются такого рода истории?
— Какого рода истории?
Он не сводил с меня упорного взгляда и не отвечал.
Я сказал:
— Если хотите, я сам изложу вам, что произошло.
Он напыжился, как боевой петушок.
— Я предпочитаю, чтобы вы точно отвечали на вопросы, которые буду задавать я.
На это я ничего не сказал. Уэббер круто повернулся и сказал униформированным полицейским:
— Вы, парни, можете возвращаться в свою машину и выйти на связь с диспетчером.
Отдав честь, они вышли и тихо прикрыли за собой дверь. Ее, конечно, заело, и они вступили с ней в долгую и яростную борьбу.
Уэббер прислушался к шуму отъезжающей патрульной машины, потом снова направил на меня холодный пронизывающий взгляд.
— Покажите мне свои документы.
Я вручил ему свой бумажник, и он внедрился в него. Дегармо сидел в кресле, скрестив ноги, и безучастно глядел в потолок. Он достал из кармана спичку и стал жевать ее. Уэббер вернул мне мой бумажник. Я спрятал его.
— Люди вашей профессии доставляют нам массу неприятностей, — сказал он.
— Не обязательно, — сказал я.
Он повысил голос, и без того достаточно высокий.
— Я сказал, они доставляют массу неприятностей — именно это я хотел сказать. Но зарубите себе на носу. В Бэй-Сити это у вас не пройдет.