Йоахим отходит от шахты лифта и жадно вдыхает несколько более свежий воздух. Теперь он чувствует облегчение и подавленность. Это знаменует окончание его безумного путешествия. Луиза Андерсен — это призрак, вымышленный образ в голове Йоахима, теперь он это признает.
Наверное, так бывает у всех нас, думает он. Любовь — это скорее вымысел, идеал, за которым мы все гонимся и которого не существует в реальном мире, то, чего мы не можем найти в другом человеке. Йоахим полагал, что нашел любовь, но она зиждилась на недоговорках, на том, что они не слишком много говорили ни о прошлом, ни о будущем. Так обычно и бывает. Следует избегать реальности. Ты переключишься на другого человека, если у тебя к нему возникнет тяга? Будешь ли ты по-прежнему любить меня, если я заболею? На все эти вопросы мы не можем ответить честно, если будем верить в этот дурацкий вымысел об истинной любви.
Обо всем этом думает Йоахим, возвращаясь в город. Ему стало легче. Он готов уже бросить эту затею. Да, у него же куча денег на счету в банке, и почти три года у него была большая любовь, а такое случается далеко не у всех. Теперь он должен начать путешествовать… Йоахим останавливается. Оборачивается назад, в сторону фабрики: она, как черная туча, которая закрывает собой утреннее солнце.
«Да брось ты это», — бормочет он сам себе, но возникает впечатление, что его тело и разум перестали говорить на одном языке. Он ведь не заглянул в печь как следует. В этот гигантский плавильный котел, в котором были сделаны эти железки, висящие теперь в отвратительной подземной камере пыток.
Йоахим поднимается по уже знакомой ему лестнице, разыскивает бездомного, который преспокойно валяется на своем матрасе, покуривая сигарету, и дружелюбно поглядывает на Йоахима, когда тот заходит в его угол.
— Ты что это, решил переехать сюда? Это моя комната, — заявляет он.
— Я только хотел попросить у тебя зажигалку. С возвратом, — нетерпеливо выпаливает Йоахим.
Бездомный достает ее из кармана.
— Я у тебя ее потом заберу.
Йоахим снова идет к лестнице, подхватывает по пути кипу бесплатных газет, лежащих кучами на полу. Он останавливается перед печью. Вонь стоит невыносимая — не как от обычного мусора. Он берет четыре листа, скручивает их и поджигает. Теперь он держит горящий комок из газет над зияющей черной дырой. Бумага сгорает быстро, и он вынужден бросить ее. Комок распадается, превращаясь в маленькие искорки, медленно опускающиеся на все то, что лежит на самом дне. То, что когда-то было живым и дышащим человеком, с бьющимся сердцем и видящими глазами. Руки раскинуты в стороны, спина выгнута, ноги заброшены назад в каком-то неестественном положении, лицо повернуто вверх, и на нем нет ни кожи, ни глаз — только черные дыры, почти один лишь череп. Если бы не длинные черные волосы, Йоахим бы не догадался, что это была женщина.