Учителя и администрация школы, наконец-то раскусили мою «систему», и начали меня откровенно «заваливать» на уроках, искусственно превращая меня в «двоечника». Пришлось вмешаться моей маме, которая работала товароведом в тюменском комбинате питания «ЗАРЯ». Мама, поняв, что дело идёт к тому, что мой аттестат о среднем образовании будет напоминать скорее «волчий билет», решила предпринять контрмеры. Некоторое количество копчёной колбасы, муксуновых** балыков и банок с красной икрой, практически мгновенно, переменили гнев моих строгих учителей на такую милость, что ни о каком фатальном исходе моей учёбы не могло быть и речи. За свой аттестат я мог быть совершенно спокоен. Он был у меня, фактически, уже в кармане.
Впрочем, далеко не всех можно купить. Вообще, деньги и взятки, как я убедился в процессе жизни, не всесильны. Так с одним моим преподавателем произошёл у меня следующий презабавный эпизод.
Как-то раз, возвратясь из очередного «загула» и придя на урок военного дела, я услышал от своих одноклассников осторожное предупреждение, что, мол, военрук обещал мне задать жару за мои прогулы. Я почувствовал, что опасность, пожалуй что реальна, так как военрук был мужчина немногословный, полковник в отставке и производил впечатление человека неподкупного. Впрочем, кто его знает, никто его подкупать, в общем-то не собирался, ибо отметка по военному делу в аттестат не шла. Короче, я занервничал. Что, думаю, делать? Как избежать инцидента? И решил я, что лучшая оборона — это нападение. Посему, решил я встретить военрука неким упредительным ходом. Быстренько заготовил я ключевую фразу, рассчитанную на то, чтобы вызвать у военрука юмористическую реакцию, и тем, сразу, «съамортизировать» удар. Фраза должна была звучать так. Как только военрук войдет в класс, я намеривался, решительно направиться к нему и выпалить:
— А не велите, казнить! Велите, миловать!
Ну, помните, из мультфильма «казнить нельзя, помиловать!» Вышло однако всё не так гладко, как я рассчитывал. Вышло как в анекдоте про Волобуева. То ли от волнения, то ли еще почему, но вместо этой фразы, в лицо приближающемуся военруку из моего рта понеслось:
— Не вините, козлить!..
— Что?! — вытаращил на меня глаза оторопелый военрук.
— Не ви-ни-те, козлить…, — промямлил я смущенно, краснея при этом прямо на глазах.
— ЧТО-о-о?! — краснея, в свою очередь от гнева, — прорычал военрук. Вон из класса!
Понимаю я теперь его гнев. У него были все основания думать, что я над ним просто изощренно издеваюсь. Да еще и в присутствии всего класса. Это пахло подрывом авторитета. Поэтому на следующий день, на построении, он нанес мне ответную публичную пощёчину. Дав приказ сделать два шага вперёд из строя, военрук перед всем классом предложил мне больше его занятия не посещать и пообещал поставить мне тройку. Какой это был, всё-таки благородный, хотя и наивный человек. Он надеялся на мой стыд! Но я, только облегчённо вздохнул, и воспользовался его благородством.