— Почему ты решила мне рассказать вашу историю именно сейчас?
— Завтра я объявлю тебя наследником, а это значит, что нужно выбрать невесту. Не хочу, чтобы ты повторял наши ошибки. Есть ли девушка, которой ты готов отдать своё сердце?
АлеКсандер отвернулся и поджал губы, не решаясь ответить.
— Есть. Можешь не отпираться.
— Это ничего не изменит. Вместе мы быть всё равно не сможем.
Я рассмеялась. Он почти слово в слово повторил фразу Ксандера. «Эх, мужчины! Ничему их жизнь не учит».
— Я это уже где-то слышала. А также то, что сказавший это сильно жалел о своём выборе. Ты плохо меня слушал, сынок. Всегда есть выход.
— Его нет! Прости, не хотел кричать. Катарина помолвлена и выходит замуж за Тайна. Что я могу сделать? — АлеКсандер метался по комнате их угла в угол, нервничая всё больше.
— Чем же девушка так провинилась? — о характере младшего брата Алистера не знал разве что ленивый.
— Спроси лучше, чем Тайнон её заслужил?
— Спрошу, сынок, не волнуйся. Ты только ответь. Уверен ли ты, что твои чувства взаимны?
— Да. Она сама мне призналась, — мечтательно произнёс он, остановившись на мгновение.
— Расскажешь?
— Давай не сегодня, — выпалил АлеКсандер, а я лишь вздохнула, понимая, что для нас этого потом может и не быть.
— Ладно, спокойной ночи, мой мальчик. Не делай глупостей. Помни, у стен тоже есть уши, а иногда и глаза.
Старый семейный склеп очень холодное и мрачное место, где только лампады в красных фонорях освещают путь пришедшему простится с близкими. Я никогда не любила могилы, даже маму не навещала, но после смерти Алистера всё изменилось: этот старинный серый каменный мешок стал для меня вторым домом. Я приходила сюда, когда тоска захватывала и не отпускала, или в минуты искренней радости, стараясь поделиться ей с половинкой моей души, что находилась под масивной каменной плитой. Пусть он не мог мне ответить, но так я чувствовала его поддержку. Иногда я представляла, что бы он мне ответил на мои жалобы, и становилось легче, и даже самые нерешаемые проблемы видились уже в другом свете. Ведь выхода нет только для мертвых.
Вот и сейчас, когда мне предстояло решить, что же делать с молодыми влюблёнными, я снова пришла к нему.
— Ну, здравствуй, Али. Уже миновал год, как тебя нет с нами. Я скучаю, душа моя, и если бы не сын, давно последовала бы за тобой. Знаешь, он так сильно похож на тебя, что я иногда вздрагиваю, заметив такие привычные для тебя жесты. А его голос можно слушать бесконечно, прям как твой. Недавно он сделал мне сюрприз. Представляешь, сам написал песню и исполнил её для меня. Он пел о том, как любит нас, и что ты всегда будешь с нами. Я, как ты понимаешь, растрогалась и позорно разревелась, — я торопливо вытерла навернувшиеся слёзы, обещала же ему не плакать, и присела сбоку саркофага, опираясь на него спиной. — Я очень боюсь завтрашнего дня, Али. Что если у меня не получится и мальчик останется несчастным? Как я буду смотреть ему в глаза? В твои глаза… Нет, ты, конечно, прав, и сейчас не время раскисать, но Али, я ведь знаю, что у тебя получилось бы гораздо лучше, чем у меня. Прости. Ты прав. Нельзя опускать руки.