Тяжелая нам выпала работа, тяжелая жизнь, не дай Бог… Я был здоровый гуцул, молодой, красивый — на меня девушки заглядывались. Крепкое телосложение имел, сильные руки — все переносил. А сейчас болею, мучаюсь — ноги болят, сердце болит. Уже прошу у Бога смерти…
А.И. — Когда Вашу сотню расформировали, много повстанцев вернулось домой?
П.Г. — Из нашей сотни все хлопцы воевали дальше, в 1949 году на легализацию уже никто не пошел. Да уже нечего было идти — пошли бы в тюрьму, на муки. Мы все это знали, потому что еще до этого у нас некоторые шли и сдавались. А если ты сдался, то должен людей выдать — кто помогал, кто кормил, где кто кого прятал. Тем, кто выдал, советы, может быть, что-то и прощали, но все равно судили. Использовали и судили. Они и меня хотели использовать, когда я к ним попал — я бы людей выдал, люди мучились бы в тюрьмах из-за меня, а меня все равно осудили бы.
А.И. — Когда и при каких обстоятельствах Вы попали в плен?
П.Г. — 2 ноября 1954 года, в 10 часов вечера я попал в плен из-за предательства. Взяли меня кагэбисты. А предали меня родственники… Дядя и двоюродные братья… Надавили на них, дали им деньги. Они, может, и не пошли бы на эту работу, но их заставляли.
Осенью 1954 года нас в боевке осталось трое. Я заболел, лежал в бункере. Когда выздоровел, то пошел в Белые Ославы, к дяде. Мы готовились зимовать с 1954 на 1955 год, и я сказал дяде, чтобы он дал двадцать пять кило муки. Больше не возьмешь — берешь, сколько можешь, потому что надо в горы нести, далеко. Я говорю: «Дайте муки хоть какой-нибудь — кукурузной, ржаной, какая есть». А он еще мне говорит: «Петро, да мы вам белой муки дадим!» Я не знал, что он уже «оформлен»… КГБ дало им за это шесть тысяч рублей. Во второй раз мы пришли к моему дяде вдвоем с еще одним стрельцом — он потом долго жил, но уже умер, давно умер.
Зашел я к дяде в хату, а там засада — накинулись на меня двое, муки мне в глаза сыпнули, начали бить. Схватили за руки, связали… Я имел пистолет при себе, имел гранаты, автомат, но они сразу на меня накинулись, я ничего не мог сделать. Ударили по голове так, что я потерял сознание. Когда пришел в себя, вижу, что они оружие с меня сняли — пистолет, гранаты, автомат, три рожка патронов к автомату. Все это сложили на столе, записали, потом расписались на этой бумаге. И ночью меня повезли в Яремче. Меня брали подполковник Сусанин, капитан Чашкин, майор Сосницкий, ну и этих бандитов человек двадцать — солдат. Когда я заходил в хату, тот второй стрелец стоял на улице, прикрывал меня — когда на меня набросились, то он слышал, как я кричал и ушел в лес. И все наши уже знали, что меня поймали.