— Вы хорошо его знали?
— Не особенно. На самом деле я только сейчас начал понимать, что практически ничего о нем не знал. Так, несколько фактов. По правде говоря, хотел навести о нем справки, но решил, что хватит и рекомендаций его прежнего работодателя — а они были блестящими. К тому же и секретарь он был отличный: скромный, сдержанный, тактичный, исполнительный. Может, даже чересчур… Мне следовало догадаться, что за его служебным фасадом скрывается что-то еще. Но до того, как все это случилось, Гэлбрейт казался мне вполне нормальным. Наверное, бедняга мечтал разбогатеть, и эта огромная сумма просто свела его с ума.
— А Сомерс? Вас удивил его поступок?
— Не слишком. Я уже говорил, что Сомерс мне никогда не нравился. К тому же он работал у нас недолго, и я его плохо знал. Джервейс, вы обещали мне выложить всю информацию об этом деле. В утренних газетах ничего нет, кроме общих слов, и мне по-прежнему многое непонятно.
— А что конкретно вы хотели бы услышать? — спросил Фен, широко зевнув.
Он любил поспать, а последние две ночи выдались утомительными.
Директор достал свою трубку.
— Сначала о том, как вы пришли к своим выводам: так сказать, всю логическую цепочку. А затем — точную хронологию событий, с учетом того, что происходило за кулисами.
— Но на это уйдет много времени, — возразил профессор. — Боюсь, так мы просидим до пятичасового чая.
— Ну и что? Все равно, пока я не подыщу заместителя Гэлбрейту, мои руки связаны. Вообразите, — директор моментально переключился на школьные проблемы, — все, что мне пока удалось найти, это какую-то глуповатую девицу из коммерческого колледжа. Вот увидите, в ближайшие несколько дней нас ждет хаос. Я уже знаю, что принесет завтрашняя почта: бесконечный поток писем от родителей, которые, начитавшись бульварной прессы, будут выражать свою озабоченность и поливать меня грязью.
Фен протянул руку к серебряной шкатулке, где лежали сигареты.
— Суть этого дела, — заметил он, — можно выразить в двух словах: невидимые чернила.
— Отлично, — кивнул директор, протянув ему спички. — Но я хотел узнать все с самого начала.
Профессор тяжело вздохнул, и Стэнфорд понял, что он сдался.
— Ладно. Первое, что я узнал об этом деле — то есть сразу, как к вам приехал, — было следующее. Брэнда назначила свидание в научном корпусе, вернулась домой расстроенная, но отказалась об этом говорить, а потом в химической лаборатории взломали шкафчик. Позднее мы услышали, что Брэнда пропала по пути из школы. Конечно, тут было о чем поразмыслить, но, как я вам тогда сказал, возможных объяснений было слишком много. Прежде всего, мне пришло в голову, что Брэнда стала свидетельницей кражи, и преступник заставил ее молчать. Но это была слабая и ничем не подтвержденная версия. К тому же в данной версии было много всяких сложностей, настолько очевидных, что я не стану о них упоминать. В любом случае исчезновение Брэнды вместе с подброшенным мисс Пэрри письмом, которое она расценила как фальшивку, свидетельствовали о том, что если Брэнда действительно видела грабителя, то это было не совсем простое ограбление: мелкие воришки обычно не заботятся о том, чтобы похищать свидетелей и подделывать их письма. Отсюда я сделал вывод, что за этим случаем скрыто нечто более серьезное. Но остальное оставалось для меня в тумане.