— Неблагодарный! Ты не догадываешься, что там может быть?
Сняв с шеи цепочку и открыв медальон, Валерия сказала:
— В нем черный локон матери и белокурый локон дочери!
И показала рудиарию две прядки волос внутри медальона.
Спартак схватил его, поднес к губам и покрыл горячими поцелуями.
Взяв медальон у Спартака, Валерия, в свою очередь, поцеловала его и, надев цепочку на шею гладиатора, сказала:
— Носи его под панцирем, под туникой, на груди — вот где он должен быть!
У Спартака сердце щемило от невыносимой тоски, говорить он не мог, только прижимал к груди свою любимую, и крупные слезы тихо катились по его лицу.
Вдруг послышался звон оружия и чьи-то громкие голоса; этот шум, раздававшийся на площадке перед виллой, достиг уединенного конклава, где находились Спартак и Валерия.
Оба они, сдерживая дыхание, напрягли слух.
— Мы не откроем ворот таким разбойникам, как вы! — кричал кто-то на ломаном латинском языке.
— А мы подожжем дом, — слышались озлобленные голоса.
— Клянусь Кастором и Поллуксом, мы будем метать в вас стрелы! — отвечал первый голос.
— Что? Что там могло случиться?.. — в сильном волнении спросила Валерия, подняв испуганные глаза на Спартака.
— Может быть, разузнали, что я здесь, — ответил фракиец, стараясь освободиться из объятий Валерии, которая при первой же угрозе еще теснее прижалась к Спартаку.
— Не выходи… не двигайся… умоляю… Спартак… умоляю!.. — взволнованно шептала несчастная женщина, и на мертвенно-бледном лице ее отражались мучительный страх и тревога.
— Значит, ты хочешь, чтобы я отдался живым в руки врагов?.. — произнес тихим, но гневным голосом вождь гладиаторов. — Ты хочешь видеть меня распятым на кресте?..
— О нет, нет!.. Клянусь всеми богами ада!.. — в ужасе вскрикнула Валерия и, выпустив из объятий возлюбленного, отступила от него в смятении.
Решительным движением она выхватила из ножен тяжелый испанский меч, висевший у Спартака на поясе, и, с трудом подняв его двумя руками, подала гладиатору, сказав чуть слышно и стараясь придать своему голосу твердость:
— Спасайся, если это возможно… а если суждено тебе умереть — умри с мечом в руке!
— Благодарю тебя!.. Благодарю, моя Валерия! — сказал Спартак, приняв от нее меч; глаза его сверкали, он шагнул к дверям.
— Прощай, Спартак! — произнесла дрожащим голосом бедная женщина, обняв гладиатора.
— Прощай! — ответил он, сжав ее в объятиях.
Но губы Валерии вдруг побелели, и рудиарий почувствовал, что ее тело как мертвое повисло у него на руках, а голова бессильно упала на его плечо.
— Валерия!.. Валерия!.. Дорогая Валерия!.. — восклицал фракиец прерывающимся голосом и с невыразимой тревогой всматривался в любимую женщину. Лицо его, еще недавно пылавшее гневом, теперь покрылось восковой бледностью. — Что с тобой?.. Да поможет нам Юнона!.. Валерия… Красавица моя, что с тобой? Мужайся! Умоляю тебя!