— От твоей болтовни!.. Да, признаюсь, она мне надоела, клянусь Сатурном! — в нетерпении резко ответил новый путник.
— Было бы гораздо лучше, если бы ты, вместо того чтобы набивать наш желудок твоими дурацкими вопросами и восхвалениями яств, которыми собираешься нас потчевать, подал сразу к столу этого жареного барашка, масло, сыр, вино… — сказал путешественник, прибывший первым, и, обращаясь к вновь приехавшему, спросил его: — Не правда ли?
— Привет тебе, — произнес раб или отпущенник; приветствуя апулийца, он с уважением поднес руки к губам. — Конечно.
С этими словами он сел за средний из трех столов, в то время как хозяин почтовой станции, закончив приготовления, сказал:
— Сейчас подам!.. И через минуту вы сами сможете судить, был ли я прав, расхваливая свои кушанья.
И он ушел.
— Хвала Юпитеру всеблагому, великому освободителю, — сказал апулиец, — за то, что он избавил нас от глупой болтовни этой плакальщицы.
— Скучнейший человек! — ответил отпущенник.
И разговор двух путешественников на этом прекратился.
В то время как отпущенник, казалось, был погружен в свои мысли, апулиец разглядывал его проницательными глазами, играя ножом, лежавшим на столе.
Вернулся хозяин и принес каждому на небольшом блюде обещанного жареного барашка, и оба путешественника стали есть с большим аппетитом. Тем временем хозяин поставил перед каждым сосуд с пресловутым формианским, и хотя его и не нашли достойным трапезы Юпитера, но все же признали недурным, чтобы как-нибудь оправдать преувеличенные похвалы красноречивого хозяина.
— Итак, — сказал апулиец после недолгого молчания, когда он покончил с жарким, — я вижу, что тебе нравится моя лошадь, не так ли?
— Клянусь Геркулесом, нравится ли мне она?.. Конечно, нравится… Настоящий апулиец… стройный, горячий… с слегка приподнятыми боками… а ноги у него тонкие, нервные; шея такого изящного изгиба… Он обладает всеми достоинствами этой породы. Я больше двадцати лет состою хозяином этой почтовой станции и, согласитесь сами, должен кое-что понимать в лошадях, и я знаю в них толк; кроме того, я сам родом из Апулии, мне досконально известны все преимущества и все недостатки наших лошадей. Представьте себе…
— Дашь ты мне, — опросил, потеряв терпение, апулиец, — в обмен на мою одну из твоих двадцати лошадей?
— Из сорока, гражданин, из сорока, потому что моя станция первого, а не последнего разряда, знаешь…
— Ну, так даешь мне одну из твоих сорока, из ста, из тысячи, которые стоят у тебя на конюшнях? — раздраженно крикнул апулиец. — Да пошлет тебе Эскулапий нарыв на язык!