Под вечер на полпути между Бутунтом и Канузием Рутилий заметил на дороге столб пыли; очевидно, впереди ехал какой- нибудь всадник. Осторожный и предусмотрительный Рутилий пришпорил свою Аганиппу и вскоре догнал всадника. Это был не кто иной, как вольноотпущенник Лафрений, которого Рутилий встретил на станции Азеллиона, близ Бария.
— Привет! — произнес отпущенник, даже не повернув головы, чтобы посмотреть, кто его обгоняет.
— Привет тебе, Лафрений Империоза! — ответил Рутилий.
— Кто это? — с удивлением спросил тот, быстро обернувшись.
Узнав Рутилия, он произнес, облегченно вздохнув:
— А, это ты, уважаемый гражданин!.. Да сопутствуют тебе боги!
Благородный и великодушный Рутилий был растроган, узнав бедного отпущенника, ехавшего в Рим, чтобы похитить своего сына и затем отправиться вместе с ним в лагерь гладиаторов. Он молча смотрел на него. Ему захотелось подшутить над отпущенником, и он сказал ему строгим голосом:
— Так ты едешь в Рим, чтобы украсть своего сына из дома твоих хозяев и благодетелей, а потом убежишь вместе с ним в лагерь низкого и подлого Спартака!
— Я? Что ты говоришь!.. — пробормотал Лафрений в смущении; лицо его страшно побледнело, или это только показалось Рутилию.
— Я все слышал вчера, потому что стоял позади колодца на станции Азеллиона. Мне все известно, коварный и неблагодарный слуга!.. В первом же городе, как только мы приедем, я прикажу арестовать тебя, и ты должен будешь перед претором, под пыткой признаться в измене.
Лафрений остановил коня; Рутилий также.
— Я ни в чем не сознаюсь, — произнес мрачно и угрожающе вольноотпущенник Империоза, — потому что я не боюсь смерти.
— Не побоишься даже распятия на кресте?
— Даже распятия… потому что знаю, как освободиться от этого.
— А как? — спросил, будто бы удивившись, Рутилий.
— Убью такого доносчика, как ты! — воскликнул разъяренный Лафрений; вытащив короткую, но увесистую железную палицу, спрятанную под чепраком лошади, он пришпорил своего коня и бросился на Рутилия. Тот громко расхохотался и крикнул;
— Остановись, брат!.. Постоянство и…
Лафрений левой рукой остановил лошадь, а правую, которой он сжимал палицу, поднял вверх и удивленно произнес:
— О!..
— …и?.. — спросил Рутилий, ожидая в ответ от Лафрения второй части пароля.
— …и победа! — пробормотал тот, еще не вполне придя в себя от изумления.
Тогда Рутилий протянул ему руку и три раза нажал указательным пальцем на ладонь левой руки отпущенника и этим окончательно успокоил его. Сам он теперь был уверен в своем собеседнике и спутнике и не колеблясь признал в нем товарища, также состоявшего в Союзе угнетенных.