После школы поступил в институт, с боксом пришлось завязывать, времени на учебу не хватало, чуть первую сессию не завалил. На соревнования ездить перестал, так ходил в зал, стучал грушу.
Благополучно отучился три курса, а потом началась веселая жизнь. Союз рухнул, народ как с цепи сорвался, кто в коммерсанты, кто в бандиты ломанулся. Дикая инфляция съедала все накопления и доходы, люди стали звереть.
Не обошло это и меня краем. Знакомые пацаны, как-то предложили съездить на стрелку. Съездил, постоял там, побыковал, за это мне братва блок сигарет подогнала, а бедному студенту много ли надо. Мне понравилось. И понеслось. Не все стрелки обходились бескровно, но до смертоубийств дело не доходило. Я органично влился в бригаду, и пошло поехало.
Институт бросил.
Целыми днями гоняли на старой бехе по городу, нагибали комерсов, или разруливали непонятки. Деньги не помещались в карманы, вываливались. Нужно было быстрее их потратить, как говориться — жгли ляжку. Ни кто не верил, что такая лафа на долго. Ну мы и спускали их не жалеючи, как пришли, так и ушли. Висели по черному, веселуха била через край.
Постепенно все стало устаканиваться, город поделили, буйных отстреляли, доходы снизились, но на жизнь хватало.
Наша группировка крышевала несколько точек, сильно не с кем не зарубалась. Я дорос до бригадира, подо мной было несколько молодых.
Такая идиллия продолжалась года три, потом наступил момент нового передела. В городе появилась новая группировка, которая быстро набирала обороты, отстреливая всех, кто встал у них на пути. На смену нам шла новая беспринципная волна. Если раньше стреляли не часто, то теперь в городе шла маленькая локальная война. По городу стояли БТРы с ОМОНом, шмонали на каждом перекрестке, бывало в день по три раза машину тормозили обыскивать. У меня уже рефлекс выработался, ноги на нужную ширину ставить, чтоб по лодыжке берцем не заработать.
Но сильно эти меры не помогали, братва все равно друг друга валила пачками. Власти наверно считали так: пускай они хоть все друг дружку поубивают, лишь бы работяг не трогали.
Наша группировка начала потихоньку разваливаться. Лидеры стартанули в Москву, подальше от разборок, кого-то закрыли за хранение оружия, кто-то пропал вообще, короче в один непрекрасный день, я понял что остался сам по себе. Молодняк тоже кто где гасился. Осталось только трое пацанов.
Тут еще нарисовался комерс, которого мы доили, и передал что со мной хотят поговорить люди.
На стрелу мы поехали вчетвером. Их там было, человек двадцать. Нам доступно объяснили, что все точки, которые мы контролировали, переходят под них. Возразить нам было нечего, что бы там не остаться навсегда.