Ламия вскрикнула и подцепив катаной ткань сдернула его, чтобы наконец столкнуться с этим ужасом лицом к лицу. Лучше бы она этого не делала!
В позе эмбриона лежал изрезанный, крылатый человек. Его крылья были в крючках, идущие леской к спине и уходящие в глубь тела. Кожа на спине отсутствовала. На мышечной ткани садист, по другому это существо не назвать, вырезал знаки верховной богини, исписав всю спину оскорблениями на Лескатийском. Руки и ноги тоже были подвязаны лесками к крыльям, складывая впечатление, будто перед ней лежит марионетка. На голове привинчена болтами страшная конструкция, на конце у рта висел отрезанный язык. Светящаяся коробка на груди зашумела жужжащим звуком и по телу мученика прокатилась зеленая энергия неся вонь горящего мяса.
— Герой… — в страхе прошептала ламия. Мученик откликнулся на наименование и на неё посмотрели пустые глазницы. На груди виднелись остатки от оторванного знамени. Остатки, того, что она нашла в лесу.
Айко протянула к нему руку, но раскатистый вопль из глубины леса, заставил её схватить оружие покрепче и сбежать в заросли. Она тряслась, представляя, как впервые увидит чудищ давно минувших дней.
Из леса показались люди, стреляя яркими лучами механизмов, напоминавших фонари. Луч скользнул по лицу Айко и вскрикнув, она пригнулась к земле.
Мученик замычал громче, понимая, что пришли за ним его мучители. Группа из 8-и человек обступила беднягу и тот, что был самым мускулистым, с длинными волосами цвета кости. На его груди был вырезан знак, что торитэ увидела на отрезанной плоти.
— Ты сбежал мой ангелок… — проговорил он словно ангел, такой прекрасный голос, что ламия чуть не растаяла. Он был так мелодичен, что под него можно заснуть. — Ты не должен прерывать нашу симфонию, сладострастная госпожа хочет, чтобы её последователи возносили её даже в такой глуши, как этот мир. Ты только посмотри на эти леса! — он вознес руки, кружась в одиночном хороводе, — они прекрасны, так девственна эта природа, а это! — он указал на разрушенный лагерь, — показывает всю красоту бушующего пламени битвы, какие все же хрупкие людские творения, так непостоянны, что в мгновение ока, и раз, — он вытащив светящийся механизм и изрыгнул из него алое пламя — и они испарились! Так же как и ты! С моей прекрасной сцены!
Истерзанное тело поднесли к ногам двуликого существа. Он был одновременно и прекрасен и ужасен. На каждом его пальце был одет металлический коготь. Они вошли в изрезанную плоть, вызвав крик агонии.
— Ты должен быть наказан! — он вырвал несколько кусков и предложил их своим товарищам, — ну ничего, сейчас мы продолжим наши игры! Ты должен сыграть ту арку, где мадемуазель приветствует ангела хранителя…