Вон оно что!
Удивительно, но молчание узника не разозлило Ходящего.
— Я и не тешился надеждами… — вздохнул волколак. — Тот, здоровый, из Суйлеша — тоже все молчал.
Фебр вскинулся, пристально глядя в темноту. Из Суйлеша? Неужто Милад? Его туда отправили, да. Но Суйлеш далеко… Что это за стая, которая охотится на столько вёрст окрест? И почему эти шестеро не ярятся? Кровью ведь пахнет, а у волков нюх острее собачьего, отчего не бросаются?
— Чего молчишь-то? От страха онемел? — усмехнулся оборотень.
Пленник смотрел на него и безмолвствовал.
Та, с зелёными глазами, глядела из-за спины вожака и дышала тяжело. Ей самообладание давалось непросто.
— Не хочешь говорить? — вздохнул Ходящий. — Вот хлопот с вами… ну да ладно. Отвязывайте.
Двое волколаков начали сноровисто распутывать веревки.
Когда те ослабли, ратоборец рухнул на каменный пол. По спине и плечам горячими валунами перекатывалась боль, тьма перед глазами раскачивалась… Он всё-таки попытался собрать Силу в кулак. Впусте. Закостеневшее тело не подчинялось. Ходящие пересмеивались.
Мысль о том, что звероподобные твари каким-то образом научились ловить и мучить Осенённых, подстегнула, разозлила… Но, когда Дар уже готов был вспыхнуть, согревая кончики ледяных пальцев, на ратоборца словно обрушился могучий кулак. Чужая Сила вдавила в холодный пол, грозя размазать по камню. Пленник глухо застонал.
— Жизнь — есть мучения, — назидательно сказал оборотень, у ног которого скорчился обережник.
Фебр про себя от души согласился, тем более что удар по ребрам как нельзя более подтвердил слова волколака. Тьма вокруг расцвела маками.
Чуть поодаль глухо заворчал зверь. Узника обожгло горячее дыхание хищника, в лицо ударил запах псины.
Темнота скалилась и сверкала глазами. Темнота собиралась броситься…
Человеку позволили подняться на ноги, опираясь плечом о неровную стену. Позволили оглядеться. Позволили руке привычно метнуться к поясу, на котором прежде всегда висел нож. Позволили понять, что ни пояса, ни оружия на нём больше нет. Позволили даже горько усмехнуться собственной глупости.
А потом темнота прыгнула. Навалилась. Сомкнула тяжёлые челюсти и захлебнулась рычанием.
Кровавый клубок, в котором человека уже было не разглядеть среди хищников, покатился по полу.
Пленника грызли, трепля, словно старую тряпку.
И та, с зелёными глазами, тоже.