— Ничего себе! — изумился Николай. — Из-за роли готовы перецапаться! А ещё подруги!
— Да шутим мы, дурачок! — расхохотались девушки, обнимая друг друга. — Серёжа, давай дальше, интересно очень!
— Дальше. У Терпсихоры загораются глаза при мысли, чего она сможет отчебучивать, будучи женой такого важного и знатного человека. Она назначает пастуху ночное свидание возле каменного колодца и после поцелуев и всего остального сталкивает его вниз.
— Ну, хватит! — решительно сказал было Николай.
— Архонт, — не обращая внимания, продолжал Сергей, — в ужасе от того, какое чудовище он породил, заключает дочь вот в эту башню, у подножия которой мы сидим.
Все, кроме недовольно дёргавшегося Николая, слушали, как зачарованные. Уже совсем стемнело, но костёр горел очень ярко, и большие языки пламени, вырывавшиеся из него, освещали лицо Сергея причудливым светом, то мощно выделяя из темноты, то перекрещивая тенями, отчего казался он каким-то древним колдуном либо прорицателем, вдохновенно повествующим, а может, и пророчествующим над огнём.
— Диофант, узнав о том, что архонт запер родную дочь — ведь про её художества ему неизвестно, — решает, что старик спятил и, расшвыряв охрану, врывается в башню. На самой её вершине, на краю узенькой площадки, он видит свою любимую Терпсихору, бросается к ней, сжимает в объятиях и впивается страстным поцелуем. Та охотно на него отвечает, и Диофант на вершине счастья. Внезапно Терпсихора издаёт зловещий смех и, продолжая обнимать Диофанта, увлекает его к самому краю площадки. Ещё секунда — и два тела, слившись воедино, полетят вниз. «Что ты делаешь, Терпсихора?» — восклицает поражённый Диофант… Нет! Не Терпсихора! Алкмена! Я придумал ей имя! Алкмена!
— Да, это я, Алкмена, — тихо, нежно, но очень отчётливо прозвучал девичий голос.
Сергей, очень недовольный, что его прервали, хотел сказать что-то резкое, но замер, озадаченный. Остальные ребята тоже в недоумении, почему-то поворачиваясь очень осторожно, оглядели друг друга. Все свои сидели здесь, у костра. А голос прозвучал издалека. Медленно, как бы боясь спугнуть что-то странное и необъяснимое, они повернулись на его звук.
Из-за яркого пламени ничего нельзя было разглядеть уже в полутора шагах от костра. Даже Девичья башня, которая была совсем рядом, выглядела неясным тёмным пятном. А вот гораздо дальше её, слева, хорошо были различимы две фигуры: девушки в белой тунике и юноши в драной пастушьей одежде. Странное дело! Кроме них не было видно ничего, а эти фигуры, как будто изнутри наполненные светом, торжествовали над мраком, и их голоса словно звучали в ушах у каждого из студентов.