— Ничего, — ответил Корнелиус.
Мужчина отступил назад. Его низкий, зычный голос зазвенел.
— Нари была сотрудницей его Дома. Что значит, он ничего не делает? Это его долг. На кону честь его Дома.
— Я не верю, что его это волнует, — сказал Корнелиус.
— Такого бы никогда не случилось при его отце. Есть вещи, которые глава Дома просто делает. Позволь мне узнать, что я могу сделать. Может, мой голос уже не такой громкий, как раньше, но люди все еще ко мне прислушиваются. Если тебе что-нибудь понадобится — что угодно, — ты знаешь, где меня найти.
Правда. Искренний Превосходный, который на самом деле проявлял сострадание.
— Спасибо.
Мужчина вышел на двадцатом этаже.
— Кто это был? — спросила я.
— Линус Дункан, — ответил Корнелиус. — Из очень старого и очень могущественного Дома. Он был спикером Верхней палаты и самым могущественным человеком в Хьюстоне. Пока они его не отстранили.
— Почему?
— Потому что он был честным и пытался изменить Ассамблею к лучшему, — вздохнул Корнелиус.
Меня это не удивило. Дома боялись перемен, словно чумы.
Лифт прозвенел, объявляя наш этаж. Мы вышли и повернули направо. Посередине длинного коридора, у открытой двери, стояли трое мужчин, обсуждая что-то между собой — все они были темноволосыми, среднего возраста, и облаченными в черные мантии с опущенными капюшонами. Одним из них был Маттиас Форсберг. Среднего роста, но с мощным телосложением стареющего игрока регби, он выделялся среди остальных — широкоплечий, с уверенной осанкой. Он стоял, широко расставив ноги, будто ожидая нападения. Его лицо с темными глазами, широкими бровями, изгибавшими к низу без намека на дугу, и мягким подбородком, совершенно не соответствовало его телу.
Корнелиус ускорил шаг, направляясь к ним. Я поспешила следом. Форсберг поднял голову, посмотрев в нашу сторону. Выражение его лица сменилось с напряженного на встревоженное. Двое других мужчин взглянули на нас, и ушли в другой конец коридора, оставив Форсберга одного.
— Харрисон, — протянул Форсберг с таким видом, будто наткнулся на гнилую картофелину у себя в тарелке. — Мои соболезнования.
— Ты заказал убийство моей жены? — звенящим голосом спросил Корнелиус. В нашу сторону стали оборачиваться люди. Умно. Теперь Форсбергу придется отвечать, и, ясное дело, что он не привык быть загнанным в угол.
— Ты из ума выжил? — прорычал Форсберг.
— Да или нет, Маттиас.
— Нет!
Правда.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Конечно же, нет.
Моя магия зажужжала злобным невидимым москитом. Ложь. Я кивнула.
— Если бы я знал, то уже бы принял меры.
Ложь.
— Ее смерть связана с делами твоего Дома?