- Почему не бывает? – не понял Тони.
- Да потому что ваши дурацкие гульфики всегда вдвое больше содержимого. Еще и ватой подложены. Зато убивают сразу двух зайцев. И неловкие, как ты говоришь, моменты маскируют, и похвастаться своим мнимым достоинством можно.
- Ну, у меня на данный момент нет ни гульфика, ни содержимого, - ухмыльнулся Тони. – Так что не по адресу.
Нам надо было проверить две вещи: как будут себя вести наши тела, если их надолго оторвать от заложенной программы, и что при этом будет происходить со всеми остальными людьми в отражении. Для этого мы решили провести один день, делая то, что не должны были делать. Это оказалось гораздо труднее, чем мы себе представляли. Даже когда я молча сидела на скамейке, тело находилось в таком напряжении, что порою сводило мышцы. Стоило на мгновение расслабиться, оно тут же порывалось вскочить и галопом понестись туда, где должно было в этот момент находиться.
С физиологией никаких проблем не обнаружилось. Цыпленка, хлеб и воду с вином Маргарет и Мартин уничтожили за милую душу. Хотя жевать и глотать приходилось все так же через силу. Все остальное тоже работало исправно. Так что вопрос о том, не можем ли мы как-то внепланово умереть от голода или разрыва мочевого пузыря, был снят. Он был самым важным. Что произойдет с отражением, когда мы проковыряем в нем дыру, - это вызывало скорее любопытство, чем беспокойство.
Окружающий нас мир выглядел настолько настоящим, что мне время от времени приходилось напоминать себе: все вокруг – мертвое. Иллюзия жизни. VR[31]. Можно сказать, отход жизнедеятельности реального мира. И даже если он не восстановится, как мы предполагали, а застынет навсегда, словно часы с лопнувшей пружиной, - какая нам разница?
И все же крошечный червячок легонько покусывал.
«Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно?»[32]. Если отражение было создано, должен же в этом быть какой-то смысл?
Час шел за часом. Мы все так же сидели в парке, перебираясь с одной скамейки на другую, в тень, чтобы не обгореть на солнце. Иногда о чем-то разговаривали, но больше молчали - слишком много сил отнимали разговоры. Впрочем, одна только мысль о том, что мы вместе, уже была радостью.
К обеду мы решили, что жалкий цыпленок и половина хлеба, - это не еда для двоих на целый день. Желудки музыкально подтверждали: маловато будет. Тони предложил похулиганить: зайти в дом и унести еду прямо из-под носа Хьюго и Роджера. А заодно взглянуть – как там они без цыпленка.
В средние века знатные люди обычно завтракали рано утром в своих комнатах, довольно скудно. Доедали вчерашние остатки, но чаще ограничивались куском хлеба и стаканом воды или вина. Считалось, что есть с утра – значит, потакать телесным слабостям и тешить дьявола. Однако второй завтрак, ближе к полудню, был уже более солидным, с несколькими переменами блюд. Послеполуденная трапеза снова напоминала легкий перекус – чтобы только дотянуть до вечера. Главной едой дня являлся обильный ужин, который позднее почему-то стали называть обедом.