Председатель, заботящийся о соблюдении приличий, склонялся к повешению. Он привел в пример конголезцев, умеющих делать из этого один из самых захватывающих спектаклей. К сожалению, в Бужумбуре не оказалось виселицы.
В конце концов все согласились на расстрел. Это имело свои плюсы, так как могло оказать влияние на тех, кто еще не примкнул к революции. Председатель прочистил горло и объявил:
— Согласно закону, осужденные будут расстреляны на этой неделе.
Два жандарма сопровождали Малко и Кудерка до тюремной машины. Брижжит шла следом. Ее изумрудная блузка касалась Малко. От нее исходил легкий и приятный запах духов.
— Этого не будет, — бормотала она. — Эта скотина Никоро мне поклялся, что вас выпустят.
Жалкое утешение. Кудерк плакал. Малко, совершенно взбешенный, даже не испытывал страха. Он мечтал броситься на охрану, чтобы разом со всем покончить. Но присутствие Брижжит удержало его. В ней он чувствовал надежного союзника. Хотя он и не представлял себе, что она может сделать…
— Мы погибли, — простонал Кудерк. — На этот раз они не отпустят нас…
В тюрьме бравый Бобо принял их с приличествующим случаю выражением лица и нескрываемым интересом к перстню с печаткой на руке Малко. Он отвел заключенных в камеру. Но едва он закрыл зверь, как за окошком раздался какой-то шум.
— Пест!
Малко вскочил и выглянул наружу. Брижжит, присев на корточки, прильнула к решетке. В такой позе Малко увидел ее маленькие белые трусики, но он даже не обратил на это внимания.
Его рука коснулась руки молодой женщины. Она прошептала:
— Это дерьмо, Нико, запретил посещения. Я вернусь вечером, когда стемнеет. Надеюсь что-нибудь разузнать. Мужайтесь.
Она встала и исчезла.
Время тянулось страшно медленно. Кудерк сидел на постели и играл с жирным тараканом. Малко смотрел через окошко, как день склоняется к вечеру. Машинально он прислушивался к монотонной речи заключенного из соседней камеры, молящегося на суахили.
Им принесли обед, но они к нему не притронулись, отдав все в восьмую камеру на другой стороне коридора.
Малко прислушивался в малейшим звукам с улицы. Только бы Брижжит вернулась! Это была их единственная связь с внешним миром, их единственная союзница.
Около десяти часов в коридоре послышался шум. Ключ в замочной скважине повернулся. Черная испуганная физиономия Бобо, начальника охраны, появилась в дверном проеме; за ним шла Брижжит, сменившая изумрудную блузку на полотняное платье, облегавшее ее, как перчатка.
— Поторопитесь, — сказал Бобо. — Комиссар строго запретил все посещения.
— Ладно, ладно, Бобо, — ответила Брижжит.