Отдел Буало был на том же этаже, где работал Таркэн, почти дверь в дверь.
— Когда его убили?
— В субботу вечером, около 11.
— Подпиленной пулей?
— Да. В затылок.
— Что показал осмотр?
— Ничего. Никаких следов. Подумали было о сведении счетов. Что ты намерен предпринять?
— Ты где?
— В Отделе опознаний. Я получил информацию о девушке из Авиньона.
— От кого?
— От таксиста.
Грацци провел рукой по щеке и обнаружил щетину. Он не знал, как, не обидев Жан-Лупа, передать дело малышки из Авиньона Парди, который работал быстрее.
— Послушай, приезжай сюда поскорее.
— Нехорошо, начальник. Она моя, уверяю тебя, я найду ее.
Грацци кивнул и тотчас подумал: «Я пожалею об этом, ее убьют раньше».
— Она нужна мне, понимаешь? — простонал он в телефон. — Ты должен ее найти! Этот безумец ни перед чем не остановится.
— Ты ее получишь, — сказал Жан-Луп. — Не беспокойся, начальник.
В тот же момент во все комиссариаты полиции департамента Сены было доставлено для передачи полицейским довольно полное описание девушки: лет 20, блондинка, красивая, в последний раз, когда ее видели, была одета в синее пальто.
Часы показывали 6.05 утра.
Бенжамин-Бэмби-Бомба стояла на краю тротуара в своем синем пальто с карамелькой во рту, с пустым спичечным коробком в руке, все еще ощущая на губах вкус поцелуя, и слушала свистки поездов. И говорила себе, что ей все обрыдло, обрыдло, обрыдло. Почему именно с ней должно было такое приключиться?
Часы показывали чуть больше шести, она это заметила выходя. Она больше не плакала — хоть это неплохо. Завтра ей придется вволю наплакаться, после того, как господин Пикар скажет ей: вы очень милы, мадемуазель, вы грамотны и расторопны, не сомневаюсь в вашей скромности и честности ваших объяснений, но я вынужден вас уволить.
Господин Пикар не станет, конечно, разговаривать с ней таким тоном, но ее все равно уволит в тот же день, как дуру, как тетерю, как изрядную идиотку.
Даниель любил словечко «тетеря». Он говорил так применительно к первому встречному, шоферу например: мол, встретил сейчас тетерю. Это могло означать — психопата, тупицу, ветрогона, пустомелю.
Она больше не плакала, но глаза словно застилал туман, искажавший очертания вокзала, стоянки машин перед ним, автобусов, направляющихся в сторону площади Бастилии. Этот город, о котором она столько месяцев мечтала, как дуреха, как набитая провинциальная тетеря!..
Завтра ее уволят. И отберут комнату. Все кончится даже не начавшись. А всего три дня назад она мечтала, что будет жить в Париже, аппетитно оскаливая при этом красивые зубки, которые дважды в день чистила «Селином», настоящим медицинским дантифризом. В синем пальто, купленном всего месяц назад, с красивыми волосами и ногами, синими глазами, которые разбивали даже ее собственное сердце, когда она смотрелась в зеркало. Грамотная расторопная девочка с дипломом школы Пижье, тремя платьями и тремя юбками в чемодане и пятьюдесятью тысячами франков в сумочке.