.
Позднее, 8 октября 1901 г., он писал ей: «Здоровье мое так себе — легкие действительно начинают меня немного беспокоить. Настроение переменчиво: одиночество в тюремной камере наложило на меня свой отпечаток. Но силы духа у меня хватит еще на тысячу лет, а то и больше…». Возможно, на здоровье и настроении сказывалось тюремное питание. В этом же письме он писал: «Кормят так, чтобы не умереть с голода, на 7 Ѕ копеек в день, зато воды сколько угодно и даром — в деревянных бочонках»[337]. Так или иначе, в начале ноября он успокаивающе сообщал в письме к Альдоне: «Что касается моих легких, то не так уж с ними плохо, как вы думаете. Я даже не кашляю, а что я чувствую тяжесть в груди, то ведь трудно, сидя в тюрьме почти два года, быть совершенно здоровым»[338].
В этот же период о находившемся в заключении Феликсе Дзержинском узнала его бывшая возлюбленная Маргарита Николаева. Пытаясь вновь напомнить о себе, она прислала ему в тюрьму телеграмму, в которой спрашивала о возможности организации свидания в тюрьме. В конце августа — начале сентября 1901 г. Дзержинский ответил на эту телеграмму следующим письмом:
«Дорогая Маргарита Федоровна!
Совсем неожиданно получил я Вашу телеграмму здесь в Седлецкой тюрьме. И, право, она меня встревожила, так как свиданий мы никаких получить не можем и не должны даже просить, так как это сопряжено теперь с особенными условиями, о которых я Вас впоследствии уведомлю. И мне теперь писать трудно больше, я ожидаю Ваше письмо, и тогда подобно о себе отвечу Вам. Но о прошлом я хочу забыть — теперь моя жизнь сложилась так, что я буду или вечный бродяга, или же буду прозябать где-нибудь в Жиганске или Колымске… Теперь я уже 19 месяцев в тюрьме и чувствую себя не особенно прекрасно, но все-таки лучше, чем в Кае. Я отчасти ненавижу свою первую ссылку. Не обижайтесь на меня за такое письмо, но не могу писать.
Ф. Дзержинский.
P.S. Отвечу Вам подробно, как получу Ваше письмо»[339].
Очевидно, что Дзержинский уже не связывал своей будущей жизни с Маргаритой Николаевой. На это у него было несколько причин, в т. ч. и личная. В этот период его чувства были связаны с другой женщиной. В уже упомянутом письме от 8 октября он писал сестре Альдоне: «Вероятно, вскоре ко мне придет на свидание моя знакомая из Вильно. Как видишь, живу, и люди не забывают обо мне, а поверь, что сидеть в тюрьме, имея золотые горы, но не имея любящих тебя людей, во сто крат хуже, чем сидеть без гроша, но знать, что там, на свободе, о тебе думают…»[340]. Девушкой из Вильно была Юлия Гольдман, знакомая с Дзержинским еще с юношеских лет. Свидание с Дзержинским она получила, выдав себя за его двоюродную сестру.