— Юляша, — обратился он к матери, — ты покорми уж его, а то весь криком изошелся.
Матушка тряпку с отваром мне в руки сунула. Сама со стула поднялась и даже зашатало ее, я только руку вытянуть успела, придержать.
— Обтирай и пои его, Мираня. Работу не прекращай и не усни ненароком. Поняла меня? Не усни ни в коем случае! Я пойду обмоюсь и братика твоего покормлю, вернусь вскоре.
Я только кивнула и осталась одна в полутемной клети со стонущим раненым. Мужчина метался на своей лежанке и даже умудрился сбросить миску с водой прямо мне на колени, облив платье. Снова пришлось воды наливать, да обтирать его дальше. Отвар заливать одной было тяжелее. Больно сильный был раненый воин, отбивался все от кого-то, я только от громадных кулаков уворачиваться успевала. Пришлось воина оседлать, да руки его к постели ногами притиснуть, а потом локтем голову прижать посильнее да заливать горький напиток в рот. Воин меня с себя через минуту скинул, а потом опять в беспамятство провалился. Я только дух перевела, поднимаясь с земляного пола. Слава святым небесам, сознания снова лишился. Еще и прибить мог на месте, силы у него немеряно. А в бессознательное тело проще эту гадость залить.
Я работала до самого рассвета, как матушка велела, рук не покладая. Только сама она не вернулась. Не иначе уснула, пока сынишку кормила, а дядька будить и не стал. Он ведь такой — за мать кого угодно на части разорвет, в обиду никому не даст. А сейчас и рад радешенек, наверное, что она уснула от усталости, а не утомляет себя непосильной работой, спасая жизнь незнакомцу пришлому, в лесу найденному. Отойти от своего подопечного я не могла, а потому все продолжала и продолжала трудиться, а сквозь тонкие деревянные стены слышно было, как запели первые петухи. Руки ныли, плечи и спину ломило, ноги болели. Раненый уже не метался, а неподвижно лежал на спине, только дышал натужно через силу. Мочи уже не было его переворачивать — упираться из последних сил приходилось, тяжеленный он был.
Я присела на стул у кровати, потерла ладонями лицо. Глаза сами собой закрывались. Сейчас только прикрою на секунду, чтобы резь унять, а потом опять за работу.
— Мира! — резкий окрик вырвал меня из беспокойного сна. — Дочь, ты уснула!
— Матушка! — я подскочила со стула да на ногах не удержалась и свалилась на пол.
— Что же это такое?! Один не разбудил нарочно, другая уснула, а человеку жизнь спасти можно было!
Матушка кинулась к раненому, наклонилась, положила руку на грудь и замерла, прислушиваясь. Я на своем полу пошевелиться боялась. Так стыдно было, так совестно и еще страшно! Я услышала протяжный выдох, мама устало опустилась на стул, плечи сгорбились.