— Да забудь, забудь. Чего со злости-то не скажешь?
— Пускай погуляет там, побесится. А дурь пора из нее выбивать.
— Неужто руку подымешь?
— Отдам я ее за Лика и весь разговор. Она его любит и дураку понятно. Погорюет для начала немного, а он за ней как побитая собака бегать станет, потом и ее сердце оттает. Простит она его, а после и счастье свое узнает. Что для женщины важнее мужа да семьи? Смирится девка, еще потом меня благодарить начнет.
Сидела я под окошком точно мышка и слушала его слова. Стыдно мне было, очень стыдно, и прощения просить хотелось, да только если каяться пойду, то к завтрему утру уже у Лика в супругах окажусь. Не пойдет мне такая жизнь. Я его за предательство никогда не прощу, чтобы дядька ни говорил. Ну а коли он меня неволить собирается, то и в деревне не останусь. Помнится, воин что-то о долге жизни вещал, вот и пришла пора долг тот с него стребовать.
Поднялась я тихонько на ноги и отправилась в клеть.
Воин лежал на лавке, закинув руки за голову. Заметив меня, даже не пошевелился, подмигнул только.
— Собрался никак?
— Завтра на заре ухожу. Попрощаться зашла? — хмыкнул он.
— Меня с собой возьми.
— Чего?
Тинар на лавке сел и на меня уставился, ну точно на малахольную какую-то.
— Ты чего, девка, головой где приложилась?
— Из дома уйду, понятно. А одной по лесам бродить не след. Ты меня с собой в форт возьмешь, я у них лучницей останусь.
Воин макушку почесал:
— Всерьез что ли собралась? И какая беда тебя из дома гонит?
— Мое то дело.
— Я тут намедни сватов во дворе видел, — прищурился воин хитро. — Против воли значит замуж отдают? Чай допекла дядьку совсем?
Я насупилась и в стену уставилась. Вот ведь ясновидец нашелся, обо всем-то он догадался.
— Косой али рябой? — продолжал допытываться Тинар, — пьянчуга подзаборный али старик?
— Не косой не рябой, — разозлилась я, — красивый он, мастеровой, только по праздникам во хмелю и видела, летами молод.
— Мдааа, — протянул воин, — так чего тебе, девке, еще надобно? Я было подумал, что дядька взаправду за все отыграться решил. А может противен тебе суженый?
— Люб он мне! — рявкнула я на всю клеть и добавила шепотом, — любодей окаянный. — А потом склонила голову и опять слезы из глаз полились, чай не все выплакала.
Тинар лишь вздохнул, ничего не сказал. Помолчали так, пока я реветь не перестала, а после воин промолвил:
— Дурная затея. Ты девка себя в зеркало видела? В форт к мужикам податься решила?
— А ты на что? Защитишь меня.
— Я там на всю жизнь оставаться не собираюсь.
— Так ведь не сразу уйдешь. А мне того времени хватит, пообвыкнусь, да и ко мне люди привыкнут.