. Впрочем, в этом есть моя вина, я слишком много ей позволяю, — он великодушно протягивает мне стакан с водой, разбавленной лимонным соком, который я тут же опустошаю и благодарно целую тыльную сторону его ладони, приблизившейся ко мне.
Он так приторно нежен, когда проводит костяшками пальцев по моей скуле, что мне кажется, будто сейчас он достанет удавку и накинет на мою шею, чтобы проучить, но вместо этого его ладонь опускается на мое плечо и тянет на себя, вынуждая меня сесть на его колени и положить голову на его грудь.
Его сердце молчит, в то время как мое задыхается в бешеном ритме.
Не могу удержаться, чтобы не проверить свои догадки, и провожу кончиками пальцев по его коже, которая действительно оказывается гладкой на ощупь. Он делает глубокий вдох, и его гладко выбритый подбородок, мелькающий перед моими глазами, вибрирует оттого, как он сжимает челюсти, чуть ли не скрипя зубами. Алкоголь, до сих пор гуляющий в моем организме, толкает меня дальше, и вот уже я прижимаюсь губами к его щеке, быть может, просто пытаясь загладить свою вину и избежать возможного наказания.
До этого расслабленный, он напрягается и стягивает резинку с моих волос, пропуская их между пальцев и сжимая. Оттягивает чуть назад, вынуждая меня оторваться от него, и смотрит, смотрит с таким откровенным желанием, что я начинаю задыхаться от предвкушения.
Эта ночь воистину безумна, эта ночь срывает с меня страхи и обнажает первобытные желания.
Я хочу его, но стыжусь в этом признаться. То, что начиналось в ночном клубе, продолжается сейчас, витая вокруг нас острым напряжением.
— Ты пахнешь чистотой, Джиллиан, — одна его рука продолжает меня удерживать, а другая берет за запястье, и Рэми подносит его к носу, вдыхая запах жизни, скользящей по моим венам. — Действительно сложно удержаться… — его влажный язык очерчивает дорожку из вен, и я уже точно знаю — Адель ошиблась — мой вечер только начинается. Как в подтверждение этого Господин обнажает зубы и одним резким движением прокусывает мое запястье, отчего я вскрикиваю, но, удерживаемая сильной рукой, тут же затихаю, наблюдая за тем, как он прикрывает глаза, слизывая кровь и начиная дрожать, словно в экстазе.
Он так внезапно отрывается от руки и поворачивается ко мне, что я едва успеваю разглядеть его окровавленные губы, властно прижавшиеся к моим. Этот поцелуй в корне отличается от поцелуев Адель, он твердый, покоряющий, деспотический. Он отдает металлическим привкусом крови, он пугает и возбуждает меня одновременно, отчего я глухо стону, чувствуя, как кровь с запястья капает на мои оголенные бедра, едва прикрытые коротким платьем. Это платье бесстыдно задралось, и Хозяин пользуется этим, кладя прохладную ладонь на мое бедро и продвигаясь выше, на ягодицу, которую тут же крепко сжимает.