На первой странице — моя комната, не та, что осталась в Венсене, а та, что была в Изоляции. Узкая деревянная кровать на низких ножках; двустворчатый шкаф, когда-то имевший зеркала, но доставшийся мне уже без них; стол-тумба, лампа на нем и кипа книг. Простой карандаш не может отобразить цветов, но, глядя на рисунок, я живо представляю себе блекло-лимонные обои, местами изрисованные маркерами, истыканные кнопками и поврежденные скотчем; желтые ситцевые занавески и абажур, тоже желтый. Все это было частью моей жизни, когда-то давно, так давно, что кажется вымыслом, может поэтому с маниакальным упрямством я пытаюсь удержать ускользающие образы, пока они еще дышат во мне.
Мама, Айрин, Элисон и даже проклятое кафе, в котором я работала за гроши — останется здесь, в темно-зеленой тетради в мелкую клеточку, которую я прячу под подушкой, отчего-то боясь показывать ее Рэми. Словно, забрав мою свободу, он может с легкостью забрать все остальное, лишив меня любых воспоминаний.
Сегодня дождь, сумрачно-серый, барабанящий в окна и искажающий действительность. Сегодня я хочу чьего-то присутствия, поэтому спускаюсь вниз и прохожу прямиком на кухню, где хозяйничает Хелен. Ее руки в муке и стол вокруг весь покрыт мучной пылью, вылетающей из миски, в которой она мнет тесто. Она не слышит моих осторожных шагов и продолжает напевать песню, иногда отвлекаясь на то, чтобы попробовать тесто на соль.
— Добрый вечер, — смущенно комкаю в ладонях подол платья и не решаюсь пройти дальше, словно боясь помешать ей, но Хелен напротив, улыбается и всем своим видом показывает, что рада видеть меня.
— Садись, Джиллиан, — она указывает на высокий стул напротив стола и отряхивает руки о фартук, напоминая мне маму, мою маму. Она далеко. — Ужасная погода, не люблю осень в Митрополе, здесь всегда дождливо и пасмурно, а солнце довольно редкий гость.
— И почему же не переедете? В Венсен, к примеру? Кажется, я видела там солнце. Пару раз, — шучу я, попутно отщипывая кусочек теста и начиная скручивать его в шарик.
— Мы не выбираем, где нам жить. Ты еще не поняла этого?
Опускаю взгляд, и шуточное настроение как рукой снимает. Действительно, не выбираем, и с моей стороны кощунственно задевать эту тему. Почему вдруг я решила, что Хелен имеет больше прав?
— Как вы здесь оказались?
— Была продана.
— И как давно?
— Даже не вспомнить, — она вновь ухмыляется, по-доброму глядя на меня и продолжая заниматься своими делами. С одной стороны я рада ее разговорчивости, а с другой до ужаса боюсь того, что может принести наш диалог. Например, что надежды Мадлен — чушь, и она никогда не выберется отсюда, даже если отработает контракт. Ведь Хелен же не выбралась, осталась, запуталась, утонула… как сейчас тону я, постепенно забывая прежнюю себя — девчонку в потрепанных джинсах и кедах, бредущую по улицам Изоляции и мечтающую о лучшей жизни. Вот она — в мире вампиров, и далеко не лучшая, потому что может в любой момент оборваться.