— Мне тоже. Правда, лет двести назад это было куда более тихое место, а затем Митрополь разросся, всосал в себя тысячи жизней. Радует одно: старые кварталы почти сохранили свою индивидуальность, — в его голосе тоже сквозит усталость, и против воли я даже сочувствую ему. Наверное, ответственность за целый мир — тяжелая ноша даже для бессмертного вампира. — Ты сдружилась с Хелен?
— Да, — киваю головой, упуская нюансы и наш последний разговор, конечно.
— Иди ко мне, ma petite[15], — он слегка хлопает по колену ладонью, и я послушно подхожу ближе, натыкаясь на его проницательно прощупывающий взгляд. Он оглядывает меня с ног до головы, словно выискивая перемены, и касается кончиками пальцев бедра, как раз у линии подола платья. Проводит ими выше, задирая ткань, и мимолетным прикосновением проверяет отсутствие на мне белья. Оказывается, я вовремя его сняла и, главное, не забыть его на чертовой ручке. — На колени…
Непонимающе хмурюсь, опускаясь перед ним на колени и вопросительно заглядывая в его глаза. Они черные, чернее ночи, с демоническим блеском, сейчас не так ярко выраженным, как обычно. Словно заботы о сохранении мира смогли затуманить и его.
— Доставь мне удовольствие, Джил, — краснею от внезапности просьбы и судорожно вдыхаю, облизывая вмиг пересохшие губы. Этот жест привлекает внимание Господина, и он переводит взгляд на мои губы, которые уже в следующую секунду обводит подушечкой большого пальца. Медленно и аккуратно, едва касаясь, но вызывая приятное покалывание в них. Шум дождя усиливается как и мое сердцебиение, вконец сбитое от волнения. Его просьба так интимна, так эротична и доверительна, что я совершенно смущаюсь, догадываясь, что он имеет в виду. Мои щеки пылают румянцем, и я кладу ладони на его колени, слегка сжимая их. Бог мой, а ведь я даже не знаю, как это делать, и почему-то в памяти всплывает тот вечер в клубе, когда танцовщица ублажала его такими ласками. — Что-то не так? — замечая мою нерешительность, спрашивает он, все продолжая касаться моих губ, обводя подбородок, лаская скулы.
— Я… эмм… не совсем. То есть… совсем не умею.
— Разве ты не удовлетворяла мужчин таким образом?
— Нет, хотя хозяин кафе, в котором я работала, — замолкаю, чувствуя как пальцы Рэми зависают в воздухе, и сам он будто напрягается, вдруг становясь серьезным и настороженным.
— Он приставал к тебе?
— Он приставал ко всем, кто работал на него. Меня выручала Элисон, принимая основной удар на себя. Я многим обязана ей.
— Например, своей чистотой?
— В том числе, — киваю, сама подаваясь навстречу его пальцам и вновь натыкаясь на ласку. В этот раз Рэми касается нижней губы и чуть оттопыривает ее, проводя большим пальцем по зубам, проталкивая внутрь и глубоко вдыхая, когда я обхватываю его губами. Плотно, выпуская и вновь заглатывая. Туда-обратно, желая стать прилежной ученицей. Он так пристально смотрит на мои манипуляции, что я затихаю, думая, что делаю что-то не так.