Внизу изображения были видны дата и время. Рассветные лучи лежали на фасаде дома и на потертой двери.
– Хорошая камера, хорошая линза, ультра-эйч-ди, – одобрил Йонсон.
Йона положил на стол план дома; все камеры были отмечены и пронумерованы с первой по тринадцатую.
– И понесемся так, что ветер в ушах засвистит, – пробормотал Йонсон и, пощелкав кнопками, задал команду.
В шеренге компьютеров что-то защелкало, зажужжали вентиляторы, замигали зеленые диоды, и по помещению распространился электрический запах старинной игрушечной железной дороги, постоянного тока и перегретых трансформаторов.
– Итак, подземный мир выходит на свет божий… медленно и отчетливо, – проговорил техник и дернул себя за бороденку.
Весь большой экран заняла серая картинка: словно зеленые опилки формируются под действием магнитного поля.
– Эта слишком старая, – прошептал Йонсон.
Мерцающие тени проступили сквозь несколько слоев; угадывались части сада. Йона увидел, как два призрачных силуэта идут по подъездной дорожке. Одним из них оказался министр иностранных дел, другим – Янус Миккельсен из службы безопасности.
– Янус, – заметил Йона.
– Когда он пришел в Службу, его первое рабочее место было у министра, – пробормотал Юхан и ввел новую команду в главный компьютер.
Картинка исчезла, дом едва угадывался в сером тумане, мелькнул покрытый снегом сад.
– Гирлянда еще сложена, но теперь уже можно вытаскивать одного пряничного человечка за другим… четвертое июня, третье июня, второе июня…
Светящиеся тени быстро скользили вперед-назад, проходя одна сквозь другую. Это напоминало рентген: контуры людей двигались один в другом и проходили сквозь машины, которые задним ходом исчезали в гараже.
– Пятнадцатое мая, четырнадцатое… И вот у нас тринадцать отличных версий последнего числа апреля, – вполголоса объявил Йонсон.
Запустив запись с восьмикратным ускорением, они увидели, как министр иностранных дел и его жена в половине восьмого утра уезжают каждый на своей машине, как через два часа приезжают сотрудники садоводческой фирмы. Один мужчина подстригал кусты, второй убирал листву. Проехал почтальон; около двух часов дня какой-то мальчик слез с велосипеда и постоял, глядя на участок и почесывая ногу. В 19.40 в двухместный гараж вернулась первая машина, и в доме зажегся свет. Через полчаса приехала вторая машина, и ворота гаража закрылись. Около одиннадцати свет начал гаснуть, к двенадцати в доме стало темно. Ничего не происходило до начала четвертого ночи, когда Рекс Мюллер перелез через забор и, пошатываясь, двинулся по лужайке.