Медвежье солнце (Котова) - страница 181

– А летом поедем в Лазоревое, – мечтательно проговорила Марина, и все заулыбались, вспоминая их южную морскую резиденцию и как хорошо там было.

– А я не поеду, – расстроенно сказала Пол. – Хотя, – воодушевленно продолжила она, – вы же не будете против, если мы с Демьяном будем вас навещать.

Она вдруг прижала руки к щекам и простонала:

– Боги, подумать только, свадьба уже завтра. Моя свадьба!!!

Далеко на западе Бермонта бывший жрец Хозяина лесов, Бьерн Эклунд, прощался со своей семьей. Обнял детей, Марьяну, на которой так и не женился: она была вдовой его умершего старшего брата, бездетной, одинокой, и он взял ее себе – но священство не могло сочетаться браком со вдовами. Обычно тихо принимавшая все его действия, Марьяна устроила вдруг настоящую истерику, пугая детей и крича: «Не ходи, умоляю, не вернешься ты, чувствую я!»

– Долги надо платить, – сказал берман скупо. – Лучше я, чем сын. Дом твоим будет, деньги знаешь, где лежат. Да не спеши ты меня хоронить, Марьян, Хозяин благоволит к тем, кто держит слово.

Подхватил узел с церемониальной одеждой, отвернулся и ушел. Женские слезы делают мужчину слабым и вселяют в него сомнения. А у него их и так было достаточно.

– Благословишь ли ты меня, Великий отец? – спрашивал он у леса, укрытого снегом, и вдыхал морозный и влажный воздух. Рыхлый снег, переметанный звериными следами, светился радужными искрами, черные елки опускали длинные белые лапы, сосны поскрипывали и качались – то ли «да-да», то ли «нет-нет-нет». Решай сам, Бьерн Эклунд, потому что в споре правды с долгом ни один бог тебе не помощник.

Он мотнул косматой башкой, ткнулся носом в снег, потянул воздух – и побежал к дому колдуна. Далеко надо было бежать, как раз к вечеру успеет.

Бьерн Эклунд

Людвиг Рибер встретил медведя на пороге своего дома – словно знал, когда нужно выйти навстречу. Кивнул, развернулся и пошел в дом.

– Поспишь сегодня здесь, – сказал он, оглядывая мрачного бермана. – Одевайся, я тебя накормлю.

– Я должен выйти сейчас, чтобы добраться до столицы, – Эклунд не двинулся с места. – Давай свое зелье, и я пойду. К утру доберусь до станции и сяду на поезд.

«Не хочу оставаться в жилище проклятого колдуна», – так это звучало. Темный понял, улыбнулся.

– Я отправлю тебя в Ренсинфорс Зеркалом. А сейчас одевайся. Зелье получишь завтра.

Берман рыкнул, ощерив клыки, но сдержал себя. Достал из узла одежду, обувь.

– Зачем тебе это? – спросил он после того, как разделил с колдуном его скудный ужин. Неудивительно, что Рибер так уминал Марьянкин хлеб в прошлую встречу – у самого колдуна стол был небогатый: консервы, разогретые на плите, сухари, чуть подгоревшая каша.