Удача сопуствовала Шумилову: Владимир Соловко оказался дома. Важный камердинер проводил Алексея Ивановича в роскошный то ли кабинет то ли будуар с массивным письменным столом, книжными шкафами по стенам, бронзовыми канделябрами в 20 свечей. Толстый персидский ковёр на полу, портрет генерала в мундире николаевской эпохи над камином («Папа или дедушка?» — механически подумал Шумилов) дополняли обстановку. Но впечатление банкирской солидности несколько портили широкая оттоманка в углу комнаты и стоявшие подле неё шеренгой разномастные кальяны.
Встретивший Шумилова молодой человек вальяжно предложил ему сигары, коньяк. Несмотря на антураж изысканности и бьющей в глаза роскоши, у Шумилова возникло какое-то странное ощущение искусственности происходящего. Дело в том, что облик Владимира Соловко несколько не вязался с интерьером. Конечно, молодой человек был безукоризненно одет и смотрелся франтом, костюм от дорого портного ему весьма шёл, а белый атласный галстук был безупречно отглажен и повязан со всевозможной тщательностью, но… Владимир был слишком молод, слишком тонок в талии, слишком порывист и слишком, напоказ, богат. В этом чувствовался некий дурной тон. «Верно, недавно получил в наследство и этот кабинет, и состояние. Книжные стеллажи ему не нужны, а вот оттоманку с кальянами приказал перенести в кабинет немедля», — подумал Шумилов.
— Владимир, э…
— Павлович, — подсказал Соловко.
— Владимир Павлович, расскажите, что за человек был ваш друг Николай Прознанский?
Наступила небольшая пауза, Владимир набивал табаком трубку.
— Нормальный человек, — наконец, веско изрек он, — Мы с ним были знакомы ещё с гимназии. С ним бывало забавно. Он, знаете ли, из числа книжных людей — всё читал, изучал что-то, а как до дела коснись — ан и слабак.
— Что вы имеете в виду? До какого дела?
— Ну, в университете он молодец, экзамен сдать, стихотворение в альбом написать… О литературе, опять же, любил порассуждать. Такие мысли иной раз завернёт, думаешь: и как только такое в голове могло оформиться? А элементарные житейские проблемы ставили его в тупик.
— Например?
— Например, как-то вышло у нас пари по поводу зубровки, можно ли выпить полштофа в один присест. Ну, я велел позвать первого попавшегося мужика с улицы, говорю ему: выпьешь залпом — получишь 10 рублей. Ну, он и выпил, конечно. А Николай свои полсотни проспорил. Вот я и сказал тогда Николя — не знаешь русского народа — не держи пари!
— Скажите, Владимир Павлович, — Шумилов заметил, что слух Соловко ласкали его имя и отчество, — а как у него обстояли дела с женщинами?