Дерек с шумом втянул воздух. Каждое мгновение в присутствии Линдси было болезненным напоминанием об их расставании. Он все еще отчетливо помнил боль и шок в ее глазах, когда лгал ей в лицо. Тогда он ей сказал, что их отношения – ошибка, они больше не должны встречаться, он любит другую. Сейчас одно воспоминание об этом заставило Дерека вздрогнуть.
Как же потом он тосковал по ней! Даже ожидание рождения первенца не могло скрасить этой тоски. Он был слишком молод, стремился к одобрению окружающих, хотя в действительности это не имело никакого значения. И нет смысла рассчитывать на ее прощение, если он сам себя простить не мог. Она права: он засранец. Эгоистичный? Ну, это вопрос спорный. В то время он не сомневался, что поступает правильно, как всегда. Ему и отец говорил: «Не будь раздолбаем, будь мужчиной».
Линдси сделала бы его самым лучшим мужчиной, но теперь уже слишком поздно об этом говорить.
– Ты права: я все испортил, один я во всем виноват, за что и ненавижу себя. Но я и так потерял слишком много времени – все годы, когда тебя не было в моей жизни, – поэтому вполне могу позволить себе потратить еще несколько минут, чтобы попытаться загладить вину.
В ее глазах мелькнуло удивление, но Дерек не сомневался, что она старательно сдерживает эмоции. Она никогда не была слабой, но теперь стала еще сильнее, и он с ненавистью к себе подумал, что сам сделал ее такой. Женщина должна черпать силу в поддержке и любви мужчины, а не в предательстве. Господи, он отдал бы все на свете, чтобы стать для нее опорой и поддержкой.
Дерек всмотрелся в ее глаза, стараясь разглядеть, какие эмоции она скрывает, но увидел только ненависть, поэтому прошептал:
– Спокойно ночи, Линдси.
Не удержавшись, он провел костяшками пальцев по ее щеке и зажмурился, наслаждаясь теплотой и мягкостью кожи, и прежде чем она почувствовала настоятельную потребность дать ему пощечину, развернулся на каблуках и вышел из кухни.
Шагая по коридору, Дерек ощущал лишь огромную, затмившую все остальные чувства ярость и больше всего на свете хотел сейчас швырнуть что-нибудь тяжелое в стену. Он был ужасно зол: на себя – за то, что когда-то отпустил ее; на нее – за то, что оказалась такой сильной и красивой. Конечно, ее нельзя за это винить, но он не возражал бы, прояви она слабость, которая дала бы ему шанс.
Дерек захлопнул за собой дверь и запер ее на замок и, шагая по двору к своему грузовичку, бормотал себе под нос проклятия.
Забравшись на водительское сиденье, он завел двигатель, включил передачу и развернул машину, собираясь выехать на шоссе, но передумал, остановился и несколько минут сидел в темноте, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание.