— Рано еще чаевничать. Поезжай себе.
Но Семен упрямо напирает, скосив в сторону хитрые глазки:
— Затемнит, сухой палки не сыщешь. Прикажи, Родион Николаич. Вона и Фрол возвращается…
— А пошто один? — заволновался Родион. — Може, стряслось что, а? Жми к комиссару, Семен. Торопите людишек. На наледи мы — ихняя мишень.
— Чья это мишень? — огляделся по сторонам Сырцов. — Следков даже нету.
— Скачи, недоделок темный!
Сырцов дернул повод, повернул коня. Хотел еще что-то спросить, но, глянув на командира, передумал.
Фрол Фортов осадил своего жеребчика совсем близко. Головы лошадей коснулись друг друга, и иноходец оскалил зубы.
— Звери! — нетерпеливо выдохнул разведчик, показав командиру большой палец. — Добывать надо.
— Фу-ты! — Родион улыбнулся. — Мне черт-те что померещилось. Летишь, как сумасшедший. Думаю — офицеры выказались. Где зверей видел?
— У Сучьей скалы, прям в подоле, на гари. Ихне место.
— Далековато видел. Разглядел ли?
— Обижаешь, Николаич, — Фрол, однако, радоваться не перестал, — на зверя глаз имею верный.
— Так, так, — Родион и сам развеселился. — Мясо лишним не быват!
Он проводил взглядом ближний возок и махнул рукой подъезжающему бойцу:
— Доложил, Сырцов?
— Доложил. Поторопит.
— Тогда слушай сюда: обоз придержишь у сворота на Дунку. До моего выстрела.
— Може, почаевничаем на той плоскотине. Сосет внутрях.
— Сырцов? — скрипнул зубами Родион. — Не твое брюхо здесь командир! Сполняй!
Кони резво взяли с места, пошли размашистой рысью, и скоро всадники исчезли в заснеженном ельнике.
…За поворотом на Дунку, у обгоревшей, разбитой молнией лиственницы, пританцовывал напарник Фортова по разведке, еще не шибко старый, но окончательно седой мужичонко в ношеной козлянке.
Конь его был привязан на длинном поводу, не мешавшем копытить у обочины, где из снега торчала подорожная трава.
Родион спросил полушепотом:
— Стоят?
— Кормятся без заботы. Бык еще рога не стерял.
— Час стерят, — пообещал Родион и увидел зверей.
Во ртумгновенно стало сухо. Он забыл про все. Добытчик осилил в нем командирскую осторожность.
Два сохатых паслись в редком сосняке, поднявшемся на гари. Третий, громадный даже на полуверстовом расстоянии рогач, стоял чуть ниже. Вот бык медленно поднял голову, повернул ее в сторону дороги. Возможно, зверь услыхал шум обоза. Он замер.
— Глянь — еще один мордой крутит. Теперь не скрадешь…
Родион зубами стащил с руки лохматку, подышал на пальцы, приказал Фортову:
— Дай винтарь!
Разведчик потянул с плеча трехлинейку, осторожно поставил приклад на снег и развязал грязную тряпицу на конце длинного ствола.