перспектива остаться наедине с незнакомым миром - пожалуй, это будет
непросто. Но уж лучше так, чем остаться здесь. Сразу вспомнились те
мгновения, маска опускается на колени, и я вижу... вижу холодные глаза цвета
горького шоколада, улыбка чуть трогает его губы...
Не знаю, почему Содзи решила, что император хочет использовать меня в
военно-политических целях, быть может. Но такой взгляд я видела лишь
единожды, и он принес мне много боли, разочарования и как следствие переезд
в незнакомый город. А как все романтично начиналось...
-- Девушка вас подвезти? - дождь уже насквозь промочил старый зонт, и теперь
принялся за меня.
-- Нет не надо, автобус вот-вот подойдет, - зуб на зуб не попадал от
вцепившегося, казалось в самое сердце холода.
-- Вы заболеете!
-- И вовсе нет. Апчхи!
-- Будьте здоровы!
-- Спасибо.
-- Тогда оставьте свой номер телефона, мы попьем горячего чая с лимоном и
съедим по пирожному, - волосы набрякли от влаги и завились кудряшками.
-- Пирожные это хорошо, а чай я не люблю.
-- Тогда кофе?
-- Черный с корицей и ванилью.
-- Так вы согласны?
-- Я не пью кофе, - в сапожках противно хлюпает вода.
-- Тогда просто побалуем себя сладким, - карандаш скользит в мокрых пальцах,
а на клочке тетрадной бумаги в крупную клетку пальцы оставляют серые
водяные кляксы.
-- Меня зовут Руслан, - фары подъезжающего автобуса выхватывают его
точеный силуэт и блеск в темных глазах.
-- Я не буду ждать звонка, а вы не будете утруждать себя, вспоминая, как меня
зовут, - яростно взрыкивает двигатель старенького пазика, увозя меня домой.
Кажется, в тот день меня сильно нагрузили на работе, я была не в настроении,
погода тоже не баловала, хотелось поскорее попасть домой. А еще не хотелось
говорить банальностей, и я наболтала какой-то ахинеи, видимо в тот момент у
меня уже поднялась температура.
На следующий день я слегла с высокой температурой. Меня давил жуткий
кашель, все время хотелось спать и пить. Две недели я не вылезала из постели,
потом болезнь отпустила меня.
Тогда-то все и началось. Звонки, долгие ночные разговоры и ни одного намека
на встречу, я почти привыкла к такому общению, а потом он появился под
окнами моего дома. Я испугалась. Одно дело говорить с воображаемым
абстрактным собеседником, и уж совсем другое смотреть ему в глаза. Но
лелеять свой страх я не намеревалась. Он встретил меня широкой
покровительственной улыбкой и жаркими объятьями. Его эмоции захлестнули,
они кружили и вьюжили меня всю осень и зиму, а когда наступила весна, я
поняла что начинаю задыхаться. Меня душило его стремление быть везде и