— Наивная ты, Таня, — хмыкнул Кирьянов. — Красноруцкий так прям и подпрыгнет от радости и сейчас же побежит тебе звонить!
— Если убийца не он, то сообщить что-то об этом деле — только в его интересах, чтобы отвести от себя подозрения, — веско сказала я.
— А если это он убил Воскобойникова?
— Если это он, думаешь, он сильно удивится, если узнает, что его объявили в федеральный розыск? Думаешь, для него это будет прямо неожиданностью? Понимаешь, сейчас главное — выманить его из укрытия, и тогда…
— Что тогда? — насмешливо переспросил Кирьянов.
— Либо он даст о себе знать и сообщит, что ему известно об этом деле, либо попытается скрыться из города, и вы его поймаете где-нибудь на выезде. Ты же говоришь, что ориентировки разослали повсюду? На контрольно-пропускных пунктах они висят?
— Да, — неуверенно ответил Кирьянов. — Я проверю, чтобы висели. Только, Таня…
— Что?
— А ты уверена, что Красноруцкий все еще в городе? И что он вообще жив?
— Да, уверена. Во всяком случае, сутки назад он появлялся в доме Воскобойникова — это я знаю точно.
— Откуда?
Я замялась.
— Так, случайно узнала. А еще мне известно, что Красноруцкий знал о том, что на его шефа готовится покушение. И он наверняка должен быть в курсе, кто убийца.
— Вот даже как? — присвистнул Кирьянов и сразу встревожился. — И что, ты собираешься слить всю эту информацию своему журналисту? Да ты с ума сошла!
— Нет, Володя, конечно нет, — поспешила заверить я. — Потому и позвонила, чтобы согласовать с тобой этот момент. Наша задача — определить, какую информацию можно давать в сюжете, а какую нет.
— Если телевизионщики потребуют официальный комментарий, учти: мы ничего комментировать не будем! — всполошился Кирьянов. — Пусть этот твой журналист сам говорит на камеру то, что ему известно. И чтоб без имен! Кроме Воскобойникова, конечно. Никаких домыслов, никаких подозреваемых! Презумпцию невиновности и тайну следствия никто не отменял — заруби себе на носу, Иванова! И вообще… — Кирьянов задумался на несколько секунд. — Знаешь что? Пусть он пришлет мне сценарий. Я посмотрю, что он там собирается говорить и показывать. А то знаю я этих телевизионщиков: наврут с три короба, а нам потом за их бредни перед начальством отдуваться. Их в худшем случае оштрафуют за недостоверность информации, а у нас, глядишь, и головы полететь могут.
— Хорошо, Володя, я тебя поняла, — вздохнула я. — Никаких имен, никаких комментариев. Сценарий пришлем на согласование.
— То-то же, — проворчал Кирьянов.
— Телефончик-то дашь?
— Дам. Когда сценарий увижу, — буркнул полковник и отключился.