Мы бы нашли способ оставить Сэта дома.
Вот что нужно было делать. А я находилась на расстоянии шестнадцати тысяч километров и успокаивала их по телефону.
Я не оправдываю себя: я сделала свой выбор. Я была очень далеко, а мои родные нуждались во мне.
Во всяком случае, до настоящего времени мы не знали, что можем помочь Сэту, Ваша честь. Я осознаю, что это нас не оправдывает. Но мы были уверены, что если решением суда ребенка забрали у матери, то это значит, что и его родственники не имеют права принимать участие в его жизни.
Насколько я помню, с того дня, как я услышала, что Сэт попал в больницу, нам говорили, что он умирает.
Сейчас он тоже может умереть в любой момент. Конечно, тогда нам нужно было выступить и сказать: «Он жив, и, пока он жив, мы бы хотели быть в его жизни». Но мы этого не сделали.
Может, мы думали, что это не наше дело? Мы просто не хотели, чтобы это было нашим делом.
Сейчас, после всего, что случилось, после смерти Саванны, болезни Фэт, когда наши сердца разбиты, нам сообщили, что Сэт жив и передан под государственную опеку, потому что никто из членов его семьи не интересовался им и он никому не нужен.
Это неправда, Ваша честь.
Сэт нужен нам, мы в нем нуждаемся. Я понимаю, что это будет проблемой для некоторых людей, дающих показания в суде и рассказывающих о семье Атлеев. В их словах будет доля правды. Но Сэт нам необходим. Он нам нужен, каким бы он ни был».
«Уважаемый судья,
пишу Вам для того, чтобы выразить благодарность. Мне кажется, Вы не часто слышите такие слова, поэтому позвольте мне их повторить. Благодарю Вас!
То, что Вы сделали, очень важно. То, что Вы сделали, необычно.
Я хочу представиться и рассказать о себе. Вот уже два года я работаю волонтером в Сиднее, в центре по уходу за пожилыми людьми. Сэт Атлей-Хайнц, Сэт Атлей, — если вы не возражаете, я буду называть его по имени, по которому его знают, — ребенок, который находится под моим наблюдением.
Несколько недель назад я с огромным удовольствием представила Сэта Атлея членам его семьи. Долгое время я думала, что этого так никогда и не произойдет.
Я надеялась, что это случится, я молилась и в то же время думала, смогут ли они позаботиться о мальчике. Сейчас я понимаю, что смогут, они доказали это.
Когда я думаю, что они могли потерять его, а он мог потерять их, мне становится не по себе.
Я навещала Сэта один раз в неделю после того, как он был переведен из отделения интенсивной терапии в дом для престарелых, или, как теперь это называют, центр по уходу за пожилыми людьми.