В охотничьем домике вице-короля, куда его нередко приглашали, он встречал среди гостей сливки лондонского общества, включая и красавиц, коими открыто восторгался сам принц Уэльский.
Заканчивая ужин, он признался себе, что сегодня его развлекали совсем не так, как раньше, и что невозможно представить себе трапезу с более очаровательной компаньонкой.
«Определенно, она очень необычна, – сказал он себе. – Следовательно, я должен быть крайне осторожен».
После того как они поднялись наверх, чтобы разойтись по своим комнатам, он напомнил Аделе, чтобы она не забыла запереться на ключ, а когда вошел к себе, на губах его играла легкая улыбка.
Ни один человек в его полку или во всей Индии ни за что не поверил бы, что он сопроводил столь прелестную девушку до ее спальни и даже не попытался поцеловать на прощание!
Но он ничуть не сомневался в том, что, сколь бы умна и очаровательна ни была Адела, она еще никогда и ни с кем не целовалась. Одно или два замечания, сделанных ею, подсказали ему, что она чиста и невинна, несмотря на нелегкие странствия с отцом по всему свету.
Собственно говоря, она совсем не знала света, в который имела право войти в качестве дебютантки. Она даже не обмолвилась о том, что, будь ее мать жива, она могла бы поехать в Лондон и быть представленной королеве Виктории при дворе.
Как не сказала она ни слова и о том, что скучает о балах и прочих увеселительных мероприятиях, на которые в свой первый сезон могла рассчитывать каждая дебютантка.
Судя по тому, что рассказывала Адела, Майкл заключил, что отец ее был деревенским сквайром с хорошей родословной и необычным талантом к поиску полезных ископаемых.
И хотя Адела, вне всякого сомнения, была истинной леди, она не принадлежала к тому светскому обществу, двери которого оставались неизменно раскрытыми перед семейством Муров.
«Я должен быть осторожен, – сказал себе Майкл, ложась в постель, – чтобы она не влюбилась в меня».
Он слишком хорошо знал, что из-за его приятной внешности женщины полагают его неотразимым, и надеялся, что его остроумие тоже играет в этом не последнюю роль. Откровенно говоря, женщины вешались ему на шею еще до того, как он успевал захотеть этого сам.
Но потом он сказал себе, что намного старше Аделы и потому едва ли она увидит в нем кого-либо еще, помимо старшего брата или товарища.
«Вне всяких сомнений, – уже засыпая, пытался убедить себя он, – что, заняв по праву принадлежащее мне место герцога, я сумею найти для нее кого-либо, кто станет заботиться о ней и убережет от ее ужасной мачехи».
Он заснул, и ему снилось, будто он вновь погоняет своих лошадей, понукая их скакать все быстрее и быстрее, потому что за ним кто-то гнался.