— И у вас неприятности, Гровер?
Перед ним на столе все еще были разбросаны бумаги.
— Эти… копии, — начал Фрэзи, — я даже не знаю, как их назвать… Ваши чертежи с изменениями… вы о них знаете?
— Знаю.
— Ваш сотрудник их подписал.
— Он говорит, что нет. Я ему верю.
— Эти изменения важны, Бен?
Бен не колебался.
— Это еще предстоит выяснить.
«Никаких сомнений», — подумал Фрэзи, и эта мысль его утешила.
— Уилл Гиддингс хочет, чтобы я отменил сегодняшнее торжественное открытие.
Колдуэлл молчал. Фрэзи озабоченно продолжал:
— Что скажете вы?
— О чем? — Это была одна из неприятных привычек Колдуэлла.
— Я должен отменить церемонию?
— Реклама — не моя область, Гровер. — Его тихий голос прозвучал укоризненно.
— Ну разумеется, нет, — согласился Фрэзи.
Некоторое время они молчали.
— Это все? — спросил Колдуэлл.
— Все. — Фрэзи повесил трубку. Ему пришло в голову, что из всех людей, которых он знал, не исключая губернатора, только Колдуэлл умеет вызвать в человеке ощущение, идущее из детства, ощущение ученика, уходящего после неприятного разговора в учительской.
Ну, одно решено. Планы на вечер не отменяются.
14.10–14.30
Губернатор никак не мог принять решение, но, как обычно, в конце концов победил здравый смысл. Нигде не сказано, что он, губернатор штата Нью-Йорк, должен предупреждать мэра о своем визите. С другой стороны, зачем лишний раз гладить кого-то против шерсти? А шерсть Боба Рамсея, и это знали все, легко пускала искры.
— Я сейчас в «Гарвард-клубе», — позвонил он мэру. — Это нейтральная почва для выпускника Йеля? Если да, то я вас жду. Выпьем по стаканчику. Я угощаю. Потом можем вместе отправиться на открытие чертовой мечети Гровера Фрэзи.
Мэру города Бобу Рамсею было пятьдесят семь лет, он отличался отменным самочувствием, уже второй срок был мэром этого огромного города и наслаждался каждой минутой, проведенной в этом качестве. В его словаре слов «долг» было напечатано самыми большими буквами.
Губернатор, устроившись в кожаном кресле в углу клубной гостиной, с бокалом «наполеона» под рукой, спросил:
— О чем будем говорить? О братстве людей, которое символизирует «Башня мира»?
Это была излюбленная тема Боба Рамсея. Но Бент Армитейдж умел заземлить самые возвышенные мысли, и тема сразу потеряла все свое очарование. Мэр пил черный кофе.
— Я об этом пока еще не задумывался, — сказал он.
Это было ошибкой.
Губернатор со своей язвительной улыбочкой был как тут.
— Ну, этого не может быть, мой милый. Вы, как Марк Твен, тратите уйму времени на подготовку своих экспромтов. Все мы так делаем. К чему отрицать?