— По-моему, все прошло очень хорошо, — начал мэр. — Поздравляю вас, Гровер.
— Ваш спич о братстве всех людей имел большой успех, Боб, — сказал губернатор. — Как я и говорил, вся соль именно в таких тщательно подготовленных экспромтах.
Было время, когда губернатор почти стыдился дразнить Боба Рамсея; это было, как говорят на пресловутом Западе, слишком легко — как ловить рыбу в бочке с водой.
— Где же ваша прелестная супруга?
— Там, у окна. — В голосе мэра послышалась нежность. — Она обожает этот вид. Знаете, в ясный день…
— А они еще бывают? — удивился губернатор. — Нет, не то. Я имел в виду совсем другое. Синее бескрайнее небо и горы, которые ясно видны за полторы сотни километров, и сиреневые сумерки, ложащиеся на них; безмерную тишину и ощущение мира и покоя. — Губернатор вдруг впал в сентиментальность.
— Вы давно женаты, Боб?
— Тридцать пять лет.
— Вы счастливый человек.
Мэр прикинул, что за ловушку приготовил ему губернатор. Но не нашел.
— Да, вы правы. — Он снова посмотрел в сторону своей жены.
— А кто это там с ней? — спросил губернатор.
— Одна из ваших поклонниц, моя свояченица. Ее зовут Бет Ширли. — Мэр улыбнулся. — Интересуетесь?
— Представьте меня, — сказал губернатор.
Она была высокая, эта Бет Ширли, со спокойными синими глазами и каштановыми волосами. При знакомстве только кивнула и подождала, пока губернатор выберет тему разговора.
— Единственное, что я о вас знаю, — начал губернатор, — то, что вы свояченица Боба Рамсея и голосуете за лучшего, на мой взгляд, кандидата. Что еще мне стоило бы знать?
Неуверенная улыбка очень шла к ее спокойным глазам.
— Все зависит от того, губернатор, что вы имеете в виду.
— В моем возрасте… — начал он.
— Я не сказала бы, что для вас все уже позади, — перебила его Бет. Ее улыбка стала шире: — По крайней мере я о вас всегда думала лучше. Так что, пожалуйста, не обманите моих ожиданий.
Губернатор задумался над ее словами. Потом, также улыбнувшись, сказал:
— Ну, думаю, я меньше всего хотел бы вас разочаровать. — Как ни странно, он говорил правду. Губернатор, к своему удивлению, почувствовал, что в нем просыпается тот самый бес, который в ребро. — А если это звучит смешно, — добавил он, — ну пусть. Мне не впервой быть смешным. Совсем не впервой.
Вокруг них бурлила толпа, но им в эту минуту казалось, что они одни.
— Ваша способность к самоиронии, — сказала Бет, — это то, что мне в вас всегда нравилось.
Губернатор всегда считал, что жажда лести у людей безгранична.
— Продолжайте, — попросил он.
— Боб Рамсей на самоиронию не способен.
— Тогда ему не стоит заниматься политикой. Президент Соединенных Штатов, к нашей общей беде, тоже воспринимает себя только всерьез.