Мой отец вернулся! Не впервые видел я его с тех пор, как его не стало: однажды я слышал лишь его голос, другой раз это было его лицо в зеркале, которое я даже не успел толком и разглядеть. Но теперь он действительно вернулся…
Мне бы радоваться этому. Кричать, петь, плясать по палубе, броситься к нему на шею. Но я ничего этого не мог. Возможно, потому, что я никак не мог избавиться от атавистического ужаса перед покойниками.
И мы отправились.
Я не знаю, сколько мы добирались до этой бухточки — час, может быть, два или три. В бушевавшем хаосе, царившем над морем, я утратил чувство времени. Суденышко наше сваливалось в провалы между волнами, перепрыгивало пенистые вершины, которые по величине вполне могли соперничать с небольшими горами, и вой ветра с каждой минутой усиливался. Узкий нос нашего небольшого корабля непрерывно сотрясался от глухих ударов воды, то и дело сверкали молнии, озаряя бушевавшее море призрачным голубоватым светом, и иногда мне казалось, что уши мои улавливают треск электрических разрядов, предшествовавших оглушительным раскатам грома. Пару раз мне казалось, что разгул стихии идет на убыль, однако уже через несколько мгновений он с удвоенной силой разгорался вновь.
Наконец, спустя вечность, мы снова приблизились к берегу. До меня донесся грохот прибоя, накатывавшего на отвесный скалистый берег, и грохот этот разбудил во мне необычайно ясные картины воспоминаний, будоражившие мой мозг: я видел перед собой корабль, гордую четырехмачтовую старушку «Повелительницу», стрелой летевшую на рифы навстречу собственной гибели, ее свисавшие с рей изорванные паруса, в ушах моих звучали вопли матросов, осознавших, что их ожидает. Тряхнув головой, я попытался отбросить эти страшные воспоминания, но не смог, наоборот, видение с ужасающей реальностью встало перед глазами…
Чья–то рука легла мне на плечо, и, подняв глаза, я различил силуэт Говарда.
— Как ты? — тихонько осведомился он.
Я кивнул.
— Вроде бы опять ничего.
Я было подумал рассказать ему о том, как я действительно чувствовал себя и что испытывал, но не стал. Не время сейчас для душеспасительных бесед и исповедей.
— Мы уже почти прибыли, — объявил он. — Махо… твой отец просит тебя на палубу.
Что–то в его голосе заставило меня насторожиться.
— Похоже, ты не доверяешь ему? — спросил я, но прозвучало это скорее как утверждение.
Говард вздохнул.
— Да нет, я ему доверяю. Я знаю, что это действительно он, Роберт. И знаю это не хуже тебя. Но…
Он замолчал, но мне и так все было ясно. Говард испытывал чувства, во многом сходные с моими. Этот человек