– Вика говорила, что вы нападающий. Но я думал, это относится к футболу.
В чашу терпения Петрешенко упала последняя капля. В одну секунду он взмахнул кулаком и, вложив в удар всю свою злость, расквасил нос противнику. Женька закрыл лицо руками от боли. Я закричала. Сашка посмотрел на окровавленный кулак, схватил сумку, брошенную в прихожей, и выскочил за дверь.
Я смотрела на происходящее стеклянными глазами. На меня напал столбняк.
– Дай салфетку, – попросил Женька.
Я отмерла и кинулась доставать аптечку.
– Ничего не надо, – отмахнулся он, – салфетку дай. Или полотенце.
Я с жалостью смотрела на друга, который скрылся в ванной, и не могла объяснить произошедшее. Что напало на Петрешенко? Почему он решил меня приревновать? Зачем так провокационно вел себя Женька? Куда ушел Сашка? И что со всем этим делать мне?
Когда Женька вышел из ванной, я сидела за столом, понурив голову и пила водку, найденную в запасах. Он остановился на пороге и тихонько засмеялся.
– Ты чего? – Я подняла заплаканное лицо.
– А ты чего? Есть повод лить слезы? Или травмировать организм крепким алкоголем?
Я положила голову на руки, согнулась в три погибели и застонала:
– Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь.
– Ну конечно, я ведь не присутствовал на премьере трагикомедии, разыгравшейся в этой комнате. И это не мне дали в нос кулаком.
Я подняла голову и вытерла слезы. Мне стало жаль Женьку. И стыдно за Сашку. Такое противное чувство. Щемит и дергает изнутри. Я подошла к Женьке, погладила по лицу.
– Прости меня, – жалобно пропищала я.
– За что? – Он убрал мою руку.
– Больно?
– До свадьбы заживет.
– Я не знаю, что на него нашло, – начала оправдываться я и наткнулась на хитрый прищуренный взгляд.
Женька как-то особенно на меня смотрел. Не так, как всегда. Я осеклась. Он продолжал изучать меня сквозь полуопущенные ресницы.
– Ты стала другая.
– Может, – пожала я плечами, – немного.
– Эх, нельзя тебя было оставлять, – вздохнул он.
Мне стало неловко. Какой-то недружеский момент. Больше похоже на признание.
– Любишь его?
– Да, – после паузы тихо произнесла я.
– Он вернется, – в том же тоне ответил друг.
– Правда? – оживилась я.
– Правда.
– Откуда знаешь?
– Потому что тоже тебя любит.
Женька отобрал у меня рюмку и вылил остатки алкоголя в раковину. Я сидела за столом и глупо улыбалась во весь рот. Женька наклонился и поцеловал меня в макушку.
– Я пойду. Тебе надо побыть одной.
Я продолжала улыбаться, как мягкая игрушка Петрушка. Была у меня такая в детстве. Петрушка в ярком полосатом комбинезоне и колпаке с кисточкой. Ручки-ножки как тряпочки, ни стоять, ни сидеть не умеет. Но всегда с улыбкой. Вышитой красными нитками на круглом молочном лице. Самая позитивная игрушка.