Править – это предвидеть?
Этот афоризм всегда приходит на ум, когда речь заходит об искусстве управления. Действительно, чтобы разумно выстроить стратегию развития страны, следует задуматься, как будет меняться жизнь в ближайшем будущем, что будут из себя представлять государства-соседи. Более того, можно не пассивно плыть по течению, а пытаться активно воздействовать на окружающий мир вокруг, исходя из желаемого образа будущего.
В действительности человеку не суждено знать его. О нем он может только догадываться. Публичная политика – это как раз спор о будущем. Участвующие в нем должны выбрать наиболее предпочтительный проект развития на ближайшую перспективу. Если сфера публичной политики ограничена, то и тема будущего закрыта. По умолчанию подразумевается, что завтрашний день не будет сильно отличаться от настоящего. И все же эта догадка входит в явное противоречие с историческим опытом. Жизнь стремительно меняется даже тогда, когда этого никто не ожидает. Если не готовить изменения, остается ждать катастрофу. В ближайшем окружении царя ее ждали, в том числе и К. П. Победоносцев, считавший революцию в России неизбежной, или близкий ко двору Д. Б. Рихтер, предвещавший скорый кризис.
Ограниченность пространства публичной политики затрудняла положение самого правительства, которое на тот момент и не сложилось. Ведомственная борьба исключала согласие даже в среде высшей бюрократии. Взгляды высших сановников империи оставались неизвестными для императора. Принимая важные государственные решения, приходилось действовать, как будто в потемках. Сложно было предсказать исход межведомственных трений, позицию чиновничества по тому или иному вопросу. Император не рисковал возбуждать вопросы, которые, по его мнению, могли бы вызвать однозначное неприятие в Государственном совете. Так, летом 1889 г. Александр III согласился с мнением А. А. Половцова о необходимости перехода к подворной собственности среди крестьян, но вносить соответствующий законопроект полагал опасным, так как он встретил бы упорное сопротивление в высшем законосовещательном учреждении.
Была и другая проблема. Чиновничество, чье положение зависело от благоволения императора, не знало его точку зрения, могло о ней только догадываться. Не будучи уверенным в поддержке императора, И. Д. Делянов трижды менял свою позицию при обсуждении вопроса о школьной программе в 1890 г.
Проблема была не только в отсутствии консолидированной власти. Трудность состояла в том, что высшая бюрократия весьма приблизительно представляла население страны, его хозяйственную жизнь. Не случайно, что наиболее влиятельным руководителем ведомств был министр внутренних дел. Докладывая тот или иной вопрос императору, он оперировал информацией, собранной всей местной администрацией, которая была подчинена лично ему, подотчетным ему корпусом жандармов и, наконец, материалами перлюстрации. Иными словами, лишь он мог сказать, что в его руках были явно недостаточные сведения о жизни России «на местах», которые были в распоряжении у правительства.