Левая нога по дуге скользит назад и в сторону, заставляя противника еще дальше провалиться в погоне за ускользающей целью, потом на нее переносится основной вес тела, за счет чего в удар вкладывается вся масса тела. Катана описывает красивую дугу и, ускоряясь до немыслимой скорости, несется почти параллельно полу к шее русского. Навстречу ей, в тщетной попытке отразить удар, взлетела ЛЕВАЯ РУКА мичмана, что вызывало в мозгу Масао грустную усмешку: «И он считал себя МАСТЕРОМ? Этот меч снесет ему и руку, и голову. И не особо замедлится. Мой прадед как-то перерубил три тела разбойников одним ударом[68]. После чего этот молодой идиот продолжит свой бессмысленный выпад, без головы он мне по ноге все одно не попадет».
На чтение описания этого эпизода у читателя ушло раз в десять больше времени, чем он занял. В бою мысль и чувства ускоряются, так же как и тела. Последнее, что запомнил Масао перед тем, как катана врубилась в предплечье Балка, это выражение его глаз – там не было растерянности проигравшего или страха! Они были абсолютно спокойны и к тому же заполнены торжеством.
За оставшиеся миллисекунды лейтенант успел подумать, что то-ли русский спятил, то ли он сам.
А потом клинок его самурайского меча ударил в предплечье мичмана и… скользнул с МЕТАЛЛИЧЕСКИМ звоном! В тот же миг начавшие расширяться от удивления шире предписанного природой глаза японца затопила ослепительная бело-голубая вспышка! Еще через доли секунды на смену недоумению пришла боль, взорвавшись гранатой в ноге. Она молниеносно и беспощадно, как огненное цунами, поглотила все его существо, накрыла мучительной пеленой и… Погасла. Мир исчез: что-то с размаху врезало по затылку Масао, избавляя его от физических и духовных страданий.
Глава 11
Гонки эстонских гончих
Тихий океан у восточного побережья Японии, Сангарский пролив, Японское море. 13–16 февраля 1904 года
В полном соответствии с теорией господина Гумилева, пока еще не написанной и неизвестно, имеющей ли шансы на возникновение в текущей реальности, на «Кассуге» сопротивления оказано не было. Действительно, все «пассионарии», а в просторечии сорвиголовы и любители подраться, записались в клуб Кен-до еще на пути в Европу и были распределены на «Ниссин» в Италии, при приемке кораблей. После пары снарядов, положенных комендорами «Варяга» перед носом крейсера (третий выстрел окатил брызгами клюз «Кассуги», за что неугомонный Авраменко получил свою порцию мата от старшего офицера, подзатыльник от командира плутонга и двойную чарку от Руднева), капитан «Кассуги» Пейнтер дисциплинированно лег в дрейф. Высадившаяся со шлюпок призовая партия во главе с Рудневым (больше доверить переговоры было, увы, некому), поддерживаемая молчащими до поры пушками и пулеметами «Варяга», беспрепятственно проследовала в рубку. Там был дан последний и решительный бой за право «Кассуги» ходить под японским флагом.