– Простите, Всеволод Федорович, а почему именно Камимура? А если он не придет?
– Тогда, граф, вы у меня на этой сопке построите дом, заведете хозяйство и будете там жить. От барышень, дружков, шампанского и молодецкой дури подальше… Кру-гом! В порт за дальномером шагом, нет, БЕГОМ, МАРШ!
P.S. Купец первой гильдии Микадов, проживающий в городе Ярославле, на Токивской улице, был рано утром разбужен негромким стуком в дверь. За дверью, почтительно переминаясь с ноги на ногу, стоял посыльный с телеграфа.
– Михаил Николаевич Микадов?
– Да, а что случилось такого важного, что вы меня в девять утра беспокоите? – басом по-волжски проокал купчина, подозрительно посматривая на посыльного. Как и всякий человек, занимающийся коммерцией, от неожиданных визитов работников почтового ведомства он ничего хорошего не ждал. С таких ранних визитов обычно начинались рекламации, судебные тяжбы и прочие радости купеческой жизни.
– Премного извиняемся, но адрес получателя был настолько перепутан, что мы уже третий день по городу мотаемся… Извольте получить и расписаться в получении.
Заранее готовясь к худшему – мало того, что рекламация, а что еще по телеграфу-то посылать будут, так еще и получаешь с трехдневным опозданием, Микадов расписался в получении и погрузился в чтение. По мере чтения он несколько раз бледнел и краснел, потом долго морщил лоб, перечитал не самую короткую телеграмму еще раз и, наконец, повернулся к курьеру.
– Голубчик, это что, шутка? Или этот мерзавец Вилькинштейн таким образом решил мне отомстить за то, что мне подряды отдали? Но причем тут Владивосток? Я там никаких дел не вел, не веду и не собираюсь! И какая сволочь меня, купца первой гильдии, называть посмела «желтомордой обезьяной»? И почему это я должен жалеть, что кого-то не утопил? И как и зачем МНЕ какой-то варяг должен доставить еще много неприятностей? Про кучу ругани я уже молчу, короче – не мне эта телеграмма! Заберите эту гадость!
– Михайло Николаевич! Батюшка, помилуйте, я эту дрянь третий день ношу по всему Ярославлю! Меня уже один раз с лестницы спустили, а как только не называли – лучше промолчу! Я не знаю, кто там во Владивостоке пошутил, но уж коли вы расписались в получении этого, то я считаю, что эту телеграмму доставил! До свиданьица…
В конце XX века праправнук купца Микадова, разбирая архивы семьи, наткнулся на пожелтевший бланк телеграммы начала века. Через месяц на столичном аукционе старая телеграмма была продана за небывалую сумму в пятьдесят тысяч империалов.