Лейтенант Зарубаев, закрыв уши руками, плакал. Нет, он рыдал навзрыд! Руднев вдруг вспомнил, что увлечение бегами и лошадьми было потомственной страстью мужской половины его семейства… Наконец стихло… Море сомкнулось над своей добычей. Оглушенные, опустошенные и молчаливые стояли русские офицеры на мостике уходящего в ночь крейсера. Такая вот она, морская война…
* * *
Гоняться за оставшимися транспортами при наличии на хвосте нескольких японских крейсеров, хоть и отставших пока на шесть миль, но все еще способных догнать «Варяг», Руднев не рискнул. Так, выпустили для проформы и создания паники по их угадывающимся в сгустившихся сумерках теням по пятку снарядов, но топить пароходы бронебойными снарядами – это долгое и неблагодарное занятие.
Опять же, Петрович совершенно искренне считал, что свою задачу он выполнил – «Варяг» прорвался, эмоций уже и так хоть отбавляй, сейчас его должны выдернуть обратно в его время, и фан кончится. На всякий случай он рассказал в общих чертах офицерам, что дальше нужно делать. Ну и боль в ноге вместе с морфием тоже способствовали желанию убраться подальше от поля боя…
«Варяг» восемнадцатиузловым ходом уходил в открытое море. Через час полностью стемнело, ночь на широте Сиракуз и Барселоны наступает быстро. За кормой перестали различаться силуэты японских транспортов и крейсеров. То ли последние отстали, то ли решили не рисковать встретить в темноте этот неожиданно кусачий русский крейсер. Если уж днем всем скопом не смогли его остановить, то сейчас, в ночи… Миноносцы, конечно, тоже искали своего врага, но море большое, радаров еще не изобрели, так что «Варяг» был в относительной безопасности.
Распорядившись сбавить ход до пятнадцати узлов, Руднев после перевязки с помощью вестового и двух матросов-санитаров, бережно поддерживавших командира под руки, доковылял до командирского салона. «Н-да. И где вчерашнее великолепие? Что не разнесено в щепки взрывом, то сгорело или провоняло дымом. Слава богу, хоть кровать в каюте одним куском стоит… Вот сейчас на нее как спикирую и проснусь, надеюсь, уже в Москве, суну в морду Вадику и бегом квартирку покупать. Монолит-кирпич… – мысли Карпышева причудливо смешивались с мыслями Руднева. – Команде надо выдать тройную винную порцию и написать донесение о бое… А это верно, обещал ведь. Где тут у нас вестовой?»
– Тихон, голубчик, передай старшему офицеру, что я приказал команде выдать тройную винную порцию, и плесни мне тоже чего покрепче.
«А теперь спать. Странно, почему я еще тут? «Варяг» прорвался, что еще этим козлам из НИИ надо…» – Сон подкрался настолько незаметно и быстро, что полупустой стакан выпал из руки командира на постель…