Открытая дверь впустила порыв речного ветра и захлопнулась за ней. Мы были предоставлены сами себе, и я услышал, как Янтарь вздохнула с облегчением.
– Вы думаете, они будут возражать, если я пойду на палубу и осмотрюсь? – спросил Пер задумчиво. – Я хотел бы увидеть, как работает румпель.
– Иди, – сказал я. – Они скажут, если будешь мешать, и если прикажут пошевеливаться - делай это быстро. Возможно, они найдут для тебя какую-нибудь работу.
Лант развернулся вслед за юношей:
– Я присмотрю за ним. Я тоже хотел бы осмотреться. Я был на рыбалке с друзьями в заливе Баккипа, но на реке – никогда, не говоря уж о такой большой и быстрой.
– Ты еще хочешь чаю? – спросила Спарк, так как чайник начал закипать.
– Скорее всего. Думаю, там довольно холодно, ветер и все такое.
И снова ветер хлопнул дверью, когда они уходили.
– Какой странной маленькой семьей мы стали, – Янтарь наблюдала, как Спарк снимала прекрасный котелок для чая цвета морской волны. Она улыбнулась и добавила: – Мне никакого чая. Я довольна кофе. Прошло много лет с тех пор, как у меня был хороший кофе.
– Если это «хороший» кофе, я боюсь представить, какой же тогда плохой, – сказал я, сделав то же самое, что и Элис ранее, вылив содержимое чашки обратно в большой черный горшок на плите. Я ждал, когда заварится чай.
Мы легко приспособились к жизни на корабле и вошли в новый ритм наших дней. Экипаж с радостью принял Персиверанса, и ему давали небольшие задания. Когда парнишка не изучал узлы с Беллин, большой и почти безмолвной женщиной, которая управлялась с палубным шестом не хуже любого мужчины, его ставили на полировку, шлифовку, смазку и чистку. Он был, как рыба в воде, и однажды сказал, что если бы не присягнул мне, то был бы счастлив стать юнгой. Я почувствовал укол ревности, но также и облегчение, видя его занятым и счастливым.
Мотли присоединилась к нам, как только Смоляной отчалил от Кельсингры. Ворона быстро справилась с настороженностью и шокировала всех нас, взгромоздившись на носовую балку. В первый раз пронзительно крикнув: «Смоляной! Смоляной!», – она завоевала сердце экипажа и заставила Персиверанса лучиться гордостью.
Она с радостью оставалась на барже, если погода была ветреной. С удовольствием каталась на Пере, когда он выполнял свои обязанности, но стоило леди Янтарь выйти на палубу, Мотли перелетала к ней. Ворона научилась хихикать и обладала сверхъестественной способностью смеяться в нужный момент. Ее дар мимикрии стал подозрительно силен, но всякий раз, когда я тянулся к ней Уитом, то обнаруживал только мягкое туманное существо, которое горделиво не было заинтересовано в создании связи.