– Зачем же? Гоблинов найму.
В лес я пошел один. Ну, точнее, со свежепойманным проводником. Сначала меня вызвался было проводить Аллисандр, но дядя его не пустил. Фолидий своей властью старосты и трактирщика в одном лице приказал поймать живого и более-менее целого гоблина. За солидное вознаграждение, естественно. Жители деревни – все два десятка мужиков разной степени матерости и всего семь женщин – дружно выругались и пошли в лес. Уже через четыре часа в трактир ввалились счастливые аборигены, неся в сети придушенного нелюдя. Судя по морде серокожего, он уже почуял неприятности, но в чем они будут заключаться, еще не сообразил. Обработку пленника проводил Алколит. Недоучившийся медик затащил его в заранее нарисованную пентаграмму, почитал белиберду на латыни, нанес отобранным у Артема крисом какие-то символы на лоб гоблину, после чего бедняга стал стучать зубами громче, чем пациент на очереди к стоматологу. В общем, клиент созрел для переговоров. Когда отчаянно скулящему гоблину сумели втолковать, что его вовсе не собираются приносить в жертву, а всего лишь наложили заклятие отсроченной смерти, радости серокожего не было предела. А уж когда он узнал, что, чтобы избавиться от магической печати, ему надо всего лишь проводить меня к шаману племени Гремящих скал Вархену и заставить его со мной поговорить, то он готов был ползти в своих сетях! Разумеется, Алколит и Ассасин тоже хотели пойти, но гоблин, жмуря глаза от ужаса, пискнул, что провести через лесной коридор троих он не сможет. Только одного. Как объяснил Ярослав, этот самый коридор – нечто вроде примитивной природной телепортации, которой владеют некоторые обитатели лесов. Полезная штука! Идти пришлось не полтора дня, а пятнадцать минут по обычной лесной тропинке. Правда, гоблин к концу пути был весь в мыле и хрипел, как загнанная лошадь, но это уже его проблемы.
Мое торжественное прибытие вызвало жуткий переполох. Серокожие нелюди носились по всему селению, как скипидаром намазанные, причем основная их группа бежала почему-то в лес. Особо смешно выглядела толпа кое-как ковыляющих инвалидов, которые, падая и теряя повязки, начали удирать первыми. А этот населенный пункт сильно изменился с тех пор, как я тут был. С центральной площади исчез котел, стены некоторых хижин повалены, на месте приютившего меня с друзьями сарая пепелище. Наконец гоблины образовали подобие круга вокруг меня, а вперед вышел шаман.
– Человек, ты меня волнуешь, – сказал Вархен и на всякий случай сделал рукой какой-то жест, призванный, видимо, отогнать злых духов. Я не растаял в воздухе, и поэтому шаман продолжил: – Мое племя не слишком жалует ваш народ. Искренне не понимаю, почему должен говорить с тобой.