— Значит, как я и предсказывал, великий князь строит кессон? — скрипучим голосом проговорил Старк.
— Совершенно верно, — коротко и даже как-то лениво отвечал ему начальник порта, — в док то его не пустили.
— И вы не выделили ему на это ни одного гвоздя?
— Как и договаривались.
— Где же он нашел потребные материалы?
— У Тифонтая.
— Не много ли на себя берет этот китаец?
— Полноте, у нас нет никаких рычагов давления на него. А если бы и были, то он выполняет просьбу великого князя. Тут как бы самим под удар не попасть!
— Где же Алексей Михайлович взял средства?
— Вы полагаете, что имея годовое содержание в двести тысяч это так сложно? — саркастически воскликнул Греве.
— Он сам оплатил? — поднял брови Старк.
— Ну… еще нет.
— Я, ваше превосходительство, настаиваю, чтобы казна не оплачивала этой покупки!
— Боюсь, что буду вынужден вам отказать.
— Что это значит?
— Это значит, что вы, Оскар Викторович, отправитесь в отставку с мундиром и пенсией, а мне еще служить! И я вовсе не желаю, чтобы кто-нибудь из братьев нашего, как его все называют, Алеши, или паче того, его батюшка, узнали, будто я вставляю ему палки в колеса. Да-с!
Старк хотел было вспылить, но в последний момент передумал и только спросил бесцветным голосом:
— Но хоть материалы и мастеровых ему не дадите?
— А вот тут вы можете на меня рассчитывать, ваше превосходительство. И того и другого у меня нехватка!
— Благодарю вас, — наклонил голову адмирал.
«Что мне твоя благодарность, старый маразматик» — подумал, презрительно усмехнувшись, Греве, — «тем более что с мастеровыми ему вся эскадра помогает! Хотя где он возьмет материалы мне и самому интересно…»
Неделя пролетела в трудах, как один день. Все на эскадре заметили, с какой энергией и изобретательностью великий князь ведет ремонт крейсера, и неприкрытый скепсис понемногу стал сменяться уважением. Командиры многих кораблей распорядились прислать ему на помощь своих мастеровых, и подготовительные работы были выполнены в самые сжатые сроки. К огромному сожалению занимавшихся проектом механиков, злополучная пробоина была не в борту, а в днище крейсера. Так что кессон нельзя было сделать открытым сверху, что до крайности облегчило бы ремонт. Напротив, пришлось изготовить закрытый со всех сторон кроме одной ящик с неровными краями, повторяющими обводы корабля. Стенки неуклюжего сооружения были подкреплены полосами железа и уголками, и с двух сторон обшиты парусиной, не пропускающей воду. Для уплотнения по краю ящика крепилась наполненная мочалом и паклей парусиновая подушка, за ее длину сразу прозванная матросами колбасой. Дело оставалось за малым, прежде чем опускать кессон к пробоине в него нужно было вложить железный лист с прорубленной в нем загодя горловиной. Узнав о подобной надобности, Греве лишь развел руками. Формально он был прав, требование на материалы должно было быть подписано портовыми инженерами. Однако те, то ли, обидевшись на то, что их не допустили к ремонту, то ли еще почему, заявили, будто кессон не хорош, и тратить на него казенные материалы — недопустимо.