— А ты, кстати, «канадский парень»? — спросила Илта, — имя у тебя…
— Я американский парень, — усмехнулся Питер, — мои предки переселились в Америку из Леувардена, еще когда Нью-Йорк именовался Нью-Амстердамом. Служил в третьей эксадрилье добровольческого подразделения «Крылатые тигры», сначала воевали в Китае, а потом меня перевели сюда — наше командование хочет, чтобы мы набрались опыта у будущих союзников, прежде чем Америка вступит в войну.
— Выпьем, чтобы это случилось скорее, — подхватил Маккинес, незаметно подмигнув Илте. Та подмигнула в ответ, отметив про себя, что престарелый поэт явно не сердится на нее за внимание к ван Гельту. В конце концов, Маккинес стар и давно женат. Меж тем летчик лихо выплеснул водку в рот и, развернувшись, впился в губы Илты жадным поцелуем. Та мгновенно откликнулась на него, сплетаясь языками и просто млея от прикосновений рук американца. Давно ей не попадался столь великолепный образец настоящего белого самца и Илта собиралась по полной воспользоваться сложившейся ситуацией. Канадцы тоже не остались без спутниц — с десяток «ночных бабочек» разной расы, возраста и степени привлекательности уже облепили летчиков. Воспользовавшись, всеобщей суматохой Илта и Питер тихо ретировались.
Минут через двадцать они поднялись на второй этаж «Даурии» — оказалось что номер канадца отделяли всего две комнаты от номера Илты и Наташи. Срывая на ходу одежду с себя и своего партнера, куноити принялась опускаться, покрывая быстрыми поцелуями грудь и живот Питера. Ее пальцы торопливо расстегивали ширинку брюк, высвобождая наружу затвердевшую плоть.
— Ого! — невольно выпалила финнояпонка, когда ее старания, наконец, увенчались успехом. Перед ее лицом покачивалось наглядное подтверждение нордического расового превосходства — ни у славян, ни, тем более, у азиатов, Илта не встречала подобных размеров. Губы девушки приоткрылись, с трудом пропуская в рот набухшую головку, умелый язык заскользил по упругой плоти. Сильная рука легла на черные волосы, насаживая голову Илты на массивный ствол. Илта приноровившись к привычному темпу, впивалась ногтями в бедра любовника, находя знакомые кнопки для «игры» на любимом «музыкальном инструменте»- мужском теле. Слегка сбив волну возбуждения, Илта, выпустив канадский член из губ, выпрямилась и откинулась на кровать, увлекая Питера за собой. С нечленораздельным рычанием ван Гельт вошел в нее. Тут же его бедра словно оплели стальные кольца — обхватив ногами бедра американца, куноити ожесточенно насаживалась на то, что в фривольной китайской поэзии именуется «нефритовым жезлом». Пальцы Илты не находили себе места — то терзая смятую простыню, то теребя набухшие соски, с искусанных губ срывались звуки больше напоминавшие лай, нежели женские стоны. Она сейчас и ощущала себя не человеком, но черной лисицей, которую брал полярный волк с голубыми глазами.