Пионов встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате, постукивая кулаком в раскрытую ладонь и что-то рассеянно напевая.
- Насколько я понимаю, - сказал вдруг осевшим голосом Чесноков, - меня обвиняют в воровстве…
- Что вы, что вы! - заволновался Пионов. - Я никого не обвиняю. Редакция просто должна разобраться. И кроме того… Серегин уже признанный поэт. У него летом, по его словам, был приступ вдохновения.
- Это мои стихи, - твердо сказал Чесноков.
Дверь отворилась, и в комнату уверенно, как в собственную квартиру, вошел человек средних лет с портфелем.
- Привет, Гриша, - привычно приветствовал он Пионова. - Сергей Серегин, - протянул он руку Чеснокову. Тот неуклюже поднялся, держась одной рукой за спинку стула.
- Чесноков.
- Вот как! Лю-бо-пыт-но!
На протяжении последующих пятнадцати минут Чесноков молчал. Говорил Серегин. Он бросил на стол кипу листов, исписанных чернилами и отпечатанных на машинке, и начал подробно рассказывать о том, как на него после полугодового перерыва снизошло вдохновение, как им овладела радость поэтических открытий, уверенность, что он оставит важную веху в поэзии.
- Вот, все тут. Адский труд, бессонные ночи, тонны бумаги. На каждом листе дата. Можно проследить, как рождались эти стихи. К счастью, я не уничтожаю черновиков. Вот доказательства, что это все мое. В издательстве почти приняли. Скоро договор… И в Союз писателей не сегодня-завтра примут. А у вас, у вас есть черновики с датами?
- Черновики у Анечки, - сказал Чесноков.
- У Анечкина? - насторожился Серегин. - Не знаю такого.
- У Анечки! - заорал Чесноков. - У моей жены! В голове! Понимаете!
- Так, так, так. Понимаю, - радостно проговорил Серегин. - Значит, черновиков нет? И что же вас заставило…
- Во всяком случае, не веха…
- Какая веха?
- Важная веха в поэзии. Вы же сами это сказали. Я писал, потому что не мог не писать.
В комнату вошел редактор и скромненько устроился в углу на трехногом стуле.
- Что же делать? - с нескрываемым отчаянием в голосе спросил Пионов.
- Во всяком случае, в газете ничего не помещать, - подсказал Серегин.
- Это и так ясно, - буркнул Пионов. - Дальше что?
- Плагиат! Я этого так не оставлю. Я судиться буду!
- А вы будете отстаивать свои права? - спросил Пионов у Чеснокова.
- Судиться, что ли? - ответил Чесноков. - Вряд ли. Ведь у меня нет черновиков.
«Эх, бедняга, - подумал редактор. - Не в черновиках дело. В человеке».
- Я вам заявляю со всей ответственностью! - неизвестно к кому обращаясь, кричал Серегин.
Чесноков неуклюже встал, пробормотал: «До свиданья!» - и пошел к выходу.