Это было упорядоченное движение космических тел по заданным траекториям, одиночное движение по пересекающимся путям. И это ожидание неминуемого столкновения, которое для нас обоих было уже очевидным, было самым сладостным ожиданием в мире. Моя пуританская сущность забилась в самый тёмный угол моей души, скомкалась там до массы, стремящейся к ничтожно малой, и накрылась, в конце концов, шапкой невидимкой, ожидая своего часа, однако.
Его таймер движения закончился первым в пасмурный, дождливый день. Подъехав к моему дому, мы томно сидели в его Porsche, никак не решаясь расстаться и наблюдая за тем, как дождевые капли монотонно сползают по стеклу, оставляя зигзагами мокрые следы. Очень тихо Алекс спросил:
- Могу я попросить кое о чём?
- Ну, смотря о чём.
- Мы можем остаться с тобой наедине?
- Ты хочешь, чтобы я пристроила сына и осталась с тобой вдвоём? А зачем?
Он улыбнулся и отвернулся, не ответив, наверное, подумал, что я дура. А моё сознание, моё воспитание пульсировало в голове тремя красными прописными буквами «Н.Е.Т.». Но кто - ж станет слушать своё сознание при таких-то обстоятельствах?
Hammock - Then the Quiet Explosion (Oblivion Hymns)
Мы вошли в полумрак довольно большой залы со стеклянной стеной, смеркалось и остатки только уснувшего солнца лишь слегка наполняли светом комнаты. Я слышала едва уловимую, незнакомую мне, но безумно красивую музыку. Заглянула в комнату справа и увидела его рабочий стол, весь уставленный мониторами и гигантскими планшетами, на которых Алекс, очевидно, и создавал свои проекты. На одном из мониторов был виден эквалайзер в движении, но равномерное звучание музыки во всех помещениях, включая душ, выдавало стерео-систему, распределённую по всей квартире. На полу также были расставлены профессиональные планшеты, развёрнуты рулоны чертежей.
Эта квартира выглядела необыкновенно и красиво, в комнатах минимум мебели в стиле хай-тек, минимум предметов, но стеклянные панно, подсвеченные изнутри, с причудливыми естественными узорами застывших пузырьков воздуха, создавали иллюзию движения. Такие панно–перегородки совершенно разные, но каждая по-своему красивая, служили стенами, зонирующими одно большое помещение на комнаты. Космическая музыка, тихая и едва уловимая, именно жила в этой «квартире будущего», дополняя её и превращая в живой организм. Внешние стены являлись полностью окнами, закрытыми полупрозрачной белой тканью, такой нежной, что малейшее дуновение ветра поднимало их как паруса и открывало взору огромную террасу с растениями и бассейном прямо за стеклянной стеной. Мой нос улавливал стойкий, но едва уловимый волшебно-приятный запах, то ли цитруса, то ли ванили, я так и не поняла, чем пахло и откуда, но было ясно, что это тоже какая-то крутая система поддержки заданного благоухания.